Как называется чаша для причастия. Новая практика Причащения? «И причащаются по последованию службы Иоанновы»

Отклик на статью митрополита Волоколамского Илариона (Алфеева)

«Евхаристическая чаша на соборной Литургии»

…Еще верую, яко сие самое есть пречистое

Тело Твое, и сия самая есть честная Кровь Твоя…

(Из литургической молитвы перед Святым Причастием)

При большом количестве причастников на Божественной литургии после завершения евхаристического канона Кровь Христова из одного потира специальным ковшом разливается по нескольким меньшим чашам. Это - удобная, известная и общеупотребительная церковная практика.

В официальном печатном органе нашей Церкви Журнале Московской Патриархии №9 за 2011 год напечатана статья митрополита Илариона (Алфеева) «Евхаристическая чаша на соборной Литургии», в которой он предлагает произвести изменение в традиционном проведении Литургии. В конце статьи автор формулирует свое предложение как « более практичный вариант: чаши с вином ставятся на престол рядом с главной чашей после великого входа, например при начале пения Символа веры» .

Смысл этого «более практичного варианта» проведения Литургии сводится к следующему. Над одной «главной чашей» производятся все необходимые священнодействия - молитвы на проскомидии, великий вход, благословение во время евхаристического канона. При этом другие меньшие «чаши с вином» никак не участвуют в литургических действиях - ни в проскомидии, ни в великом входе, ни в анафоре. Просто после причащения духовенства (из главного потира) к вину, содержащемуся в этих меньших чашах, добавляется Тело Христово, и они используются для причащения м iрян. Таким образом, мiрян причащают не Телом и Кровью Господа, но Телом Христовым и вином .

Мысль, ранее неслыханная. Однако обоснованию именно этого радикального литургического нововведения и посвящена рассматриваемая статья митрополита Илариона. При этом, его аргументация вызывает много возражений - как в целом, так и в деталях.

1. Неудачный «экуменический» синтез

В церковной практике встречаются следующие виды причастия.

1. Причастие Телом и Кровью Христовыми. Так причащаются православные священнослужители в алтаре и м iряне в храме. Отличие между ними состоит лишь в том, что м iрянам Святые Тайны преподаются из чаши посредством лжицы , а духовенство причащается раздельно - сперва Телом, потом Кровью.

2. Причастие Кровью Христовой. Так причащают младенцев и некоторых больных, не способных проглотить частичку Святого Тела. Этот способ причащения применяется как вынужденная полумера и не считается нормальным и полноценным.

3. На католическом Западе была вековая традиция, когда м iряне причащались лишь облатками, в которых нет Крови Христовой.

4. Наконец, в протестантской традиции при воспоминании Тайной вечери все верующие причащаются хлебом и вином.

Отметим, что на Литургии Преждеосвященных Даров в чашу вливается обычное вино, но при этом Святой Агнец содержит в себе истинное Тело Христово, пропитанное истинной Кровью Господней. Не случайно поэтому младенцев, неспособных принять сознательно частицу Святых Даров, на этой Литургии не причащают. Это обусловлено тем, что вино в данном случае является не Святыней, но лишь средой, в которую вложены Святые Дары.

Подобным образом, при причащении больных запасными Дарами Тело и Кровь Христовы погружаются в сосуд с вином. Если же больной не в состоянии проглотить частицу запасных Даров, причащение следует проводить не вином, в которое вложена Святыня, но Кровью Христовой, взятой с последней Божественной литургии.

Причащения вином Православная Церковь никогда не знала.

Митрополит Иларион предлагает именно такой принципиально новый способ причащения .

Этот новый способ, по сути, представляет собой «экуменический» синтез, причем из инославной практики взято все худшее. Как у католиков, м iряне лишаются причастия Кровью Господней. Как у протестантов, верующим вместо этого предлагают вино из чаши. Отсутствует лишь одно - причащение православных людей как Телом, так и Кровью Христовой, указывая на которую Господь сказал: Пийте от нея вси (Мф. 26,27).

При этом у католиков и протестантов обмана не происходит. Первые знают, что м iрянам Кровь Христова не предлагается (такова уж их традиция), другие не сомневаются в том, что в чаше причастия содержится вино.

Новый способ причащения основан на подлоге. В то время как над вином в малых чашах не производится никаких литургических священнодействий, их содержимое, тем не менее, почему-то предлагается верующим как истинная Кровь Христова.

Между прочим, если из такой малой чаши причастить младенца, это будет еще один вид причастия - просто вином…

Во время анафоры звучат слова: «Твоя от Твоих, Тебе приносяще о всех и за вся ». Диакон сопровождает этот молитвенный возглас, «преложь руце крестообразне, и подъемь святый дискос и святый потир » , но содержимому этого потира , возносимого на Литургии, не причастны никто из м iрян. Они причащаются из других чаш, в которые никто не вливал Кровь Христову.

Происходит очевидная подмена, профанация Святыни.

2. Вино - или Кровь Христова?

На Тайной вечери были, по меньшей мере, две чаши с вином. Одна - чаша хвалы (Лк. 22,17), исполненная плода лознаго (то есть виноградного вина). Другая - чаша по вечери (Лк. 22,20), про которую Господь сказал: Сия чаша - Новый Завет Моею Кровию , яже за вы проливается .Вино могло находиться и в других сосудах, из которых оно наливалось в чаши для питья. Но все прочее вино, кроме наполнявшего чашу Новаго Завета , оставалось просто вином, и лишь на эту единственную чашу указал Христос, как на содержащую Его Святую Кровь: Сия есть Кровь Моя Новаго Завета (Мф. 26,28).

В любом алтаре также обычно содержится вино - в бутылках, в графинах, в канистрах. Вино используется для запивки после причастия духовенства и м iрян. Оно необходимо для освящения «пшеницы, вина и елея » на всенощном бдении перед Литургией. Но вино всегда остается просто вином, кроме одного единственного исключения - Святой Евхаристической Чаши, в которой оно прелагается в Кровь Христову.

Не всякий хлеб - Тело Христово, и не всякое вино - Кровь Христова. Но лишь только те предложенные дары становятся Евхаристической Святыней, на которые диакон указывает предстоятелю - архиерею или священнику.

«- Благослови, владыко, святый хлеб.

- И сотвори убо хлеб сей честное Тело Христа Твоего.

- Аминь. Благослови, владыко, святую чашу .

- А яже в чаше сей - честную Кровь Христа Твоего.

- Аминь. Благослови, владыко, обоя » .

В этом диалоге диакон, безусловно, указывает ровно на одну «святую чашу » (а не на «чаши»), а выражение «обоя » относится ровно к двум предметам - одному дискосу и одному потиру.

Не прелагается в Тело Христово никакой иной хлеб, содержащийся в алтаре - ни служебные просфоры, ни антидор на жертвеннике, ни даже те хлебные частицы, которые вместе с Агнцем находятся на дискосе на престоле в момент произнесения приведенных слов.

Подобным образом, никакое другое вино, кроме содержащегося в «чаше сей », не прелагается в Кровь Христову и не должно так называться.

3. «Актуальность» темы

Митрополит Иларион обосновывает «актуальность» своего предложения тем, что прежней нормой российского благочестия « считалось причащение несколько раз в год », в то время, как «в наши дни причащение раз в месяц... фактически стало нормой для воцерковленных людей, а многие из них приступают ко святому причащению в каждый праздничный и воскресный день » .

Автор подразумевает, что причастников раньше было намного меньше, и поэтому обходились одной чашей. Теперь же, из-за увеличения количества причащающихся, якобы, необходимо использовать несколько потиров за одной Литургией.

Но так ли это?

На самом деле, в прежние века в определенные праздники причастников было не меньше, чем в наше время. Действительно, по самым оптимистическим оценкам сегодня количество воцерковленных православных людей не превышает 2-5% от общего населения страны. В Российской же Империи на первой седмице Поста и в Великий Четверток говело и причащалось намного больше верующих.

Поэтому вместительный объем евхаристических сосудов раньше был не менее востребован, чем сегодня - по крайней мере, в некоторые дни.

Другой аргумент в обоснование «актуальности» авторского предложения: « После многих лет гонений Церковь обрела свободу, и это привело к резкому росту числа клириков и, следовательно, увеличению числа причастников в священном сане за соборными службами » .

Бесспорно, что сегодня клириков у нас в Церкви стало гораздо больше, чем в годы воинствующего атеизма. Но - существенно меньше, чем сто или двести лет назад, когда духовенство составляло целое сословие. Если учесть, что при соборном богослужении, согласно канонам, должны причащаться все священнослужители, то аргумент владыки митрополита вновь оказывается несостоятельным.

А значит - нет и повода для литургических нововведений.

4. Правило - или исключение?

Митрополит Иларион пишет: « В наши дни на архиерейской Литургии, особенно при большом стечении молящихся, нередко за богослужением употребляется потир (чаша) весьма внушительного размера, высотой едва ли не в половину человеческого роста и объемом в три, пять, а то и девять литров » .

Трудно представить таких священнослужителей, чей рост составлял бы высоту двух девятилитровых потиров - то есть около 1 метра. Тем не менее, владыка Иларион развивает эту мысль в своей статье: « На вопрос о том, можно ли до освящения Святых Даров ставить на престол не одну огромную чашу, а несколько чаш обычного размера, отвечают: нельзя » .

«Нельзя» - ответ правильный.

Почему же «нельзя»? - Да потому, что такой практики Церковь не знает. Никто из Святейших Патриархов от Тихона до Алексия II так никогда не служил. Так вообще не служил никто за последние 1000 лет в Русской Православной Церкви. О служении Литургии на многих потирах не говорил ни один из известных нам Святителей. Живое церковное Предание подобному не учит, и поэтому так служить нельзя.

На самом деле, конечно, служить можно как угодно - и на одной чаше, и на тридцати трех. Можно использовать и виноградное вино, а можно и забродивший ягодный сок. Можно литургисать на пяти пшеничных просфорах, а можно и на краюхе лагерного хлеба с мякиной и отрубями. Можно служить на освященном престоле в православном храме, а можно на лесном пне или тюремных нарах. В каких-то случаях оправданы и даже неизбежны искажения уставной нормы. Во время гонений или в узах темничных при служении Литургии невозможно соблюсти все тонкости благочестивых предписаний и требований совершения Евхаристии. Можно служить без книг, «по памяти».

Но все подобные примеры, допустимые в исключительных случаях , вменятся в грех и будут в осуждение тем священнослужителям, кто сознательно отклоняется от православного благочестия. Нельзя богословски оправдывать отступление от священной церковной традиции. Нельзя без всякого повода искажать символическое содержание православного богослужения.

Одно дело - при отсутствии нормального вместительного потира провести Литургию на нескольких чашах ради многих причастников, осознавая это как прегрешение, требующее исправления. Совсем иное дело - подводить «богословскую базу» под такое нарушение и ратовать за «возрождение» мнимой «византийской» традиции.

В конце своей статьи владыка верно отметил: « Если буквально руководствоваться византийской традицией , то следовало бы ставить необходимое количество чаш на жертвенник уже на проскомидии, а затем выносить их все на великий вход » . С этим замечанием следует, безусловно, согласиться: если уж служить на нескольких потирах, они все непременно должны полноценно участвовать в богослужении. К сожалению, митрополит Иларион вовсе не предлагает «буквально руководствоваться» такой «византийской» традицией, но предлагает просто ставить малые чаши с вином на престол «после великого входа».

То, к чему призывает митрополит Иларион, можно потерпеть как исключение, как временное и досадное положение, когда по техническим причинам, по бедности или иным обстоятельствам не удается служить Литургию нормально - то есть на одном вместительном потире .

5. О символизме единой литургической чаши

Митрополит Иларион так передает мысль своих оппонентов: « При этом (они) еще приводят “богословский” аргумент: ведь мы все причащаемся “от единаго хлеба и от единой чаши”, как же можно ставить на престол несколько чаш? Это, мол, нарушает евхаристический символизм » .

Следует твердо повторить: использование нескольких чаш действительно нарушает евхаристический символизм. Несомненно, единая евхаристическая чаша соответствует и буквальному, и символическому воспоминанию Тайной вечери. Множество же мелких чаш не отражают правды евангельского свидетельства и, в самом деле, нарушают духовную символику Божественной Трапезы.

Этот аргумент является богословским (без кавычек!) в самом исконном апостольском и святоотеческом смысле.

Един бо есть Бог, и един Ходатай Бога человеком, Человек Христос Иисус, давый Себе избавление за всех (1Тим. 2,5-6).

Блаженный Симеон Солунский подтверждает: «И освящая священную чашу (а не «чаши» - прот. К.Б. ) в Нем, Христе Боге нашем, давшем нам Себя, мы, как заповедано, даем в любви пить от ней (а не «от них» - прот. К.Б. ) и всем братиям, становясь едино , как молился Он (Ин. 17,11), и, будучи едино с Ним и с Отцем и Духом, как Он сказал (Ин. 17,21)» .

6. Что подтверждает вход с пустыми чашами?

Автор приводит несколько исторических фактов из литургической практики древности и делает следующий вывод. « Итак, совершение Божественной литургии на многих чашах и многих дискосах - это не просто некий казус, но совершенно обычная византийская практика, которая, более того, при архиерейском богослужении была даже нормативной. Почему же она исчезла в поствизантийскую эпоху? » .

На самом деле, тезис о «нормативности» требует более убедительного доказательства и проработки. Он больше похож на авторскую интерпретацию и далек от очевидности. Безусловным историческим фактом является то, что эта « обычная византийская практика» нигде не наблюдалась на протяжении последней тысячи лет.

Примечательно следующее любопытное свидетельство, приводимое владыкой Иларионом: « В течение некоторого времени практика совершать великий вход с перенесением в процессии многих чаш еще сохранялась - но чаши, кроме одной главной чаши с вином, стали носить пустыми » .

Аналогичная практика была и в дониконовской Руси: « На великий вход переносили не только дискос и чашу с евхаристическими хлебом и вином, но и другие пустые сосуды » .

Быть может, в этом и заключается «византийский секрет» служения Литургии на многих чашах?

Ведь если сосуды вносили пустыми - значит, в них освящения вина не производилось! Другими словами, и в Византии, и в дониконовской Руси соблюдался известный нам принцип: разлитие Крови Христовой по малым чашам осуществлялось после освящения евхаристического вина в одном потире .

Таким образом, молитвы анафоры (как и у нас сегодня) проводились над одной евхаристической чашей, наполненной вином во время проскомидии. Блаженный Симеон Солунский так писал о ней: «Чаша же изображает собою ту чашу, в которой Спаситель священнодействовал кровь Свою» .

Внесение пустых чаш на великом входе не вызывает смущения, поскольку никакого нарушения литургического символизма при этом не происходит. В самом деле, хотя эти сосуды используются в дальнейшем богослужении, они остаются пустыми до тех пор, пока евхаристическое вино в главном потире не будет преложено в Кровь Христову. Тогда малые чаши в конце Литургии будут наполнены Кровью Христовой и понадобятся для причастия м iрян. Поэтому, их внесение на великом входе вполне уместно и даже оправдано , поскольку придает службе дополнительную торжественность. Внесение вспомогательных чаш можно сравнить с внесением на великом входе лжицы и копия .

7. О лжице и копии

Митрополит Иларион спрашивает: « Что мешает в наши дни вернуться к византийской практике совершения Литургии на многих чашах? » .

Отвечаем: тысячелетняя традиция.

Многие древние обычаи ушли в безвозвратное прошлое. Древняя Византия знала практику причащения мирян без лжицы . Из этого никак не следует, что допустимо и нам сегодня обходиться без этого предмета, как обходятся без него католики.

На Тайной вечери и в эпоху ранней Церкви при хлебопреломлении не использовалось общепринятое сегодня копие . Можно спросить: «Что мешает нам вернуться к апостольской практике раздробления Святого Хлеба руками?»

Ответ будет тот же: тысячелетняя традиция.

Использование лжицы и копия удобно и практично. Но главное не это, а то, что их использование органично соответствует содержанию священнодействий Божественной литургии от проскомидии до причастия. Достаточно вспомнить, что во время приношения Бескровной Жертвы эти два предмета символически изображают Копье и Трость, находящиеся на престоле рядом с Крестом Спасителя. Поэтому их естественно вместе с напрестольным крестом, как это принято, выносить на великом входе.

В отличие от литургического использования лжицы и копия , служение на нескольких потирах с вином не подчеркивает евангельский символизм Евхаристии, но разрушает его.

Быть может, именно поэтому Православная Церковь отказалась от подобной «византийской практики» (если вообще когда-либо применяла её).

8. Несколько слов о православной эстетике

Поспешим согласиться с митрополитом Иларионом в двух его аргументах.

1. «Одна большая чаша наглядно символизирует единство Церкви в Евхаристии и как бы иллюстрирует слова из анафоры святителя Василия Великого: “Нас же всех, от единаго Хлеба и Чаши причащающихся, соедини друг со другом во единаго Духа Святаго причастие”» .

2. «Торжественность и величие, которые можно усмотреть в совершении Литургии на огромных сосудах» .

Мы были бы полностью единодушны с владыкой, если бы он на этом остановился. Но…

Но он, к сожалению, продолжил свою мысль, повернув ее «в другую сторону»: «Но те же аргументы можно повернуть и в другую сторону . Во-первых, кому-то неестественно большие дискос и чаша могут показаться гротескными и неэстетичными » .

Если «кому-то» традиционная православная эстетика покажется «гротескной и неэстетичной» - это еще не повод для отказа от нее. Кому-то могут показаться «гротескными и неэстетичными» иконы или кресты на храмах, или литургические облачения, или сами православные храмы.

В защиту употребления больших дискоса и чаши можно сказать следующее. Конечно, в таких грандиозных соборах, как храм Христа Спасителя в Москве или Исаакиевский собор в Петербурге, где в огромных алтарях располагаются внушительных размеров престолы, вполне прилично и эстетически оправдано использовать в богослужении именно крупные литургические сосуды. (Гармония при использовании больших сосудов может разрушиться лишь в домовых храмах, где престол не превышает квадратного аршина.)

9. О недопустимости раздробления Святых Даров

прежде их преложения

Другой аргумент автора: «Во-вторых, даже при использовании огромного потира Святая Кровь из него все равно в конце концов разливается на много чаш , из которых причащаются верующие: следовательно, к моменту причащения на престоле так или иначе уже стоит не одна чаша, а много чаш» .

Следует вести речь не о том, что Святая Кровь перед причащением м iрян «все равно в конце концов разливается на много чаш» (это и так очевидно), а о том, что причащаться все верующие должны Кровью Христовой из единого потира . Единый Агнец ведь перед причастием также дробится на множество частей, но это не означает, что на проскомидии его можно заменить грудой хлебных кусочков (наподобие католических облаток).

Митрополит Иларион отвергает символику Единого Евхаристического Приношения Господа Иисуса Христа, мотивируя тем, что Святые Дары «все равно» раздробляются.

Конечно, Тело Христово - «ломимое », а Кровь Христова - «изливаемая ». Но при этом Тело и Кровь принадлежат Единому Господу, что символически изображается на Божественной литургии в виде единого Агнца на дискосе и единого потира.

Раздробление Тела Христова и распределение Крови Христовой верующим в таинстве причастия - цель и итог евхаристической молитвы, ее кульминация. Недопустимо проводить раздробление хлеба и разлитие вина по потирам прежде пресуществления Святых Даров .

10. О добавлении вина в потир

Наконец, автор представляет еще один аргумент: «Кроме того, при служении на одной огромной чаше литургический символизм тоже нарушается , только иным образом. Ведь в потир обязательно доливается после великого входа вино, но это доливаемое вино, в отличие от уже находящегося в чаше, не было влито на проскомидии с произнесением положенных слов и не участвовало в процессии великого входа. А эта процессия также нагружена различной символикой» .

Следует заметить, что вовсе не «обязательно» доливать вино в потир после великого входа. Вернее было бы сказать, что доливание вина, согласно «Известию учительному» Служебника, в случае необходимости «допускается» (к примеру, если на Литургию в будний день неожиданно прибыла большая группа паломников…). Этой возможностью и пользуются иногда священнослужители, добавляя необходимое количество вина в потир прежде его преложения в Кровь Христову. Но, повторимся, делать это вовсе не обязательно.

Подобное добавление вина отчасти нарушает цельность литургического действия и его символическое наполнение. Следует признать нормой, когда весь используемый объем евхаристического вина участвует в проскомидии, великом входе и молитвах анафоры. При этом заметим, что в большой потир легче, чем в малый влить такое необходимое количество вина, чтобы не возникало потребности добавлять его после Херувимской песни.

Однако следует учесть, что доливание вина в потир перед началом служения евхаристического канона имеет цель вполне благочестивую и оправданную - наполнить до краев Христову чашу (это любил подчеркивать Святейший Патриарх Алексий II). «Литургический символизм» при этом не столько «нарушается», сколько «исправляется» - кто посмеет отрицать символическое значение евангельской полноты Чаши Христовой? Ибо благоугодно было Отцу, чтобы в Нем обитала всякая полнота , и чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него Кровию Креста Его, и земное и небесное (Кол. 1,19-20).

На проскомидии вино иногда не вливается в потир до краев исключительно из-за риска расплескать его содержимое во время великого входа.

Во всяком случае, несопоставимыми являются действия по доливанию вина до краев в единую евхаристическую чашу прежде начала анафоры и то, что предлагается в рассматриваемой статье - использовать другое вино в других чашах , никак не участвующих в литургической анафоре.

11. О чаше и Чаше

Митрополит Иларион пишет: «Cам аргумент в пользу “единой чаши” как якобы символизирующей единство Евхаристии может быть оспорен » .

Однако для того, чтобы «оспорить» символику единой ехаристической чаши, требуются аргументы более весомые, чем те, что предлагает автор. Аргументация владыки такова: «Во-первых, византийцы прекрасно знали слова своей собственной анафоры, что не мешало им совершать Литургию на многих чашах» .

Мы выше уже отмечали, что речь идет о сомнительной интерпретации литургической практики, отвергнутой Церковью более 1000 лет назад (и к тому же не доказанной).

Следующий аргумент владыки Иллариона: «Во-вторых же, - и это главное, - в анафоре Василия Великого речь идет не о чаше на той или иной конкретной Литургии , а о Христовой Чаше как таковой - о Чаше пролитой Им за весь м iр пречистой Крови» .

К сожалению, это утверждение не соответствует истине. И в Литургии свт. Иоанна Златоуста, и в Литургии свт. Василия Великого речь идет о той самой чаше , которая стоит на престоле во время священнодействия. В частности, в анафоре свт. Василия Великого говорится: «Тебе молимся, и Тебе призываем, Святе Святых, благоволением Твоея благости приити Духу Твоему Святому на ны и на предлежащия дары сия , и благословити я , и освятити, и показати… сей » чаши на данной конкретной Литургии становится тождественным содержанию Чаши Христовой. Поэтому евхаристическое священнодействие относится конкретно к той единственной чаше, которая благословляется за данной Литургией и содержимое которой прелагается в содержимое Чаши Христовой.

12. О риске пролития Святой Крови

Одна фраза владыки Илариона вызывает у читателей легкое удивление: «Автору этих строк неоднократно приходилось быть свидетелем весьма прискорбных сцен: когда, разливая Святую Кровь из огромной чаши, священник проливал значительные ее объемы на антиминс, престол, собственное облачение, даже на пол» .

Кажется, в этом описании краски несколько сгущены. Лично мне трудно представить «значительные объемы», которые проливались бы в алтаре из «огромной чаши» на престол, одежды и «даже на пол».

Для мiрян, плохо представляющих, как происходит разливание Святой Крови из литургического потира по малым чашам, скажем, что производится это всегда с большим благоговением и тщательностью. Малая чаша вплотную подносится к краю большого потира, и Кровь Христова аккуратно ковшиком переливается из одного сосуда в другой. При этом поверх антиминса непременно расстилается специальный плат, покрывающий также и основание большого потира. Лично мне ни разу не приходилось наблюдать, чтобы хоть одна капля Крови Христовой при ее вливании в малые чаши упала бы на антиминс (тем более, на престол или «на пол»).

Конечно, разливание Святой Христовой Крови из одного сосуда в несколько малых чаш - процесс кропотливый и требующий предельного внимания и времени. Но быть может, нам всем стоит, как и прежде, не жалеть на это усилий и не отказываться от традиционной православной практики служения на едином литургическом потире?

13. Количество литургических чаш определяется чином великого архиерейского освящения храма

О количестве литургических чаш, применяемых в древней византийской и русской традициях, мы можем достоверно судить на основании чина великого архиерейского освящения храма. Главным моментом освящения храма является помазание престола святым миром.

Об этом пишет Блаженный Симеон Солунский: «Затем приносит то, чем завершается освящение жертвенника, - святое миро, и возглашает аллилуйа… Итак архиерей из самого мира творит три креста на освященной трапезе, по середине и по обеим сторонам, и тремя помазывает ее всю» .

Подробнее о том, как производится епископом помазание миром святого престола, описывает протоиерей Геннадий Нефедов: «Таинственная печать миропомазания полагается в трех местах на поверхности трапезы, там именно, где во время Литургии должны стоять Евангелие, дискос и чаша » .

Таким образом, при освящении престола на нем выделяются три точки (в честь Святой Троицы), одна из которых указывает место напрестольному Евангелию, другая - место для установки дискоса с литургическим Агнцем, а третья - место для евхаристической чаши. Чином архиерейского освящения предусмотрено установление на престол ровно одного Евангелия, ровно одного дискоса и ровно одного потира. Очевидно, что увеличение количества священных сосудов исказило бы символику освящения престола. Очевидно также, что ставить святой потир по завершении великого входа следует не на какое-либо произвольное место престола, а именно на то, которое в чине освящения восприняло благодать святого мира и предназначено для осуществления литургического действия.

Сказанное справедливо также для места установления на престол дискоса.

По сути, вопрос о количестве и точном месте установления на престоле дискоса и потира при служении евхаристического канона определяется чином архиерейского освящения храма. Этот вопрос не допускает вариаций и импровизаций.

Литература:

1. Иларион (Алфеев), митрополит . «Евхаристическая чаша на соборной Литургии». Журнал Московской Патриархии. № 9. 2011.

2. Служебник.

3. Блаженный Симеон, архиепископ Фессалоникийский. Сочинения. СПб: Типография Королева. 1856.

4. Нефедов Геннадий, прот. Таинства и обряды Православной Церкви. М.: «Паломник». 2008

(18 голосов : 4.4 из 5 )

Богослуже́бные предме́ты - предметы, используемые при совершении богослужения.

– четвероугольный стол, утвержденный посреди алтаря, особенным чином освященный и облаченный в священные одежды (срачица и индития).

(греч. – приношение) – небольшой круглый хлебец, состоящий из двух соединенных частей, символизирующих две природы Иисуса Христа: божественную и человеческую. На верхней части просфоры специальными печатями делают оттиски изображений креста, Божией Матери или святых.

(греч. – веер, небольшое опахало) – принадлежность архиерейского богослужения, представляющая собой серебряный или золоченый круг на длинной рукояти, внутри круга – изображение лика шестикрылого серафима.

– особый светильник из семи ветвей на одной подставке, с чашечкой и лампадой на конце каждой ветви.

– переносной подсвечник с тремя свечами, используемый во время архиерейской службы.

– священные знамена церкви, с изображением Спасителя, Божией Матери, особо чтимых святых и праздников.

Я никакой не знаток исторической литургики. Но я вижу, что что-то из того, к чему привык я за десятилетия своей церковной жизни, сегодня меняется. Может быть, эти перемены лишь кажутся новыми, а на деле в истории Церкви бывало и так. Предлагая к обсуждению статью обычного моего оппонента прот. Константина Буфеева, я надеюсь, что люди, более компетентные в литургическом богословии, нежели я, смогут успокоить недоумения о. Константина.
Вопрос в статье ставится один, сугубо богословский: насколько буквально священнослужители должны приобщаться из одной Чаши?

Помимо практики, описываемой в данной статье, появилась уже и другая практика: при многочисленных собраниях архиереев лишь первенствующие архиереи причащаются из той Чаши, что была на престоле, а остальные архиереи (и священники) причащаются вне алтаря и из Чаш, освященных не на той Литургии, где они молились, а на ранней Литургии. Впервые, говорят, так было на Дивеевских торжествах минувшим летом.
В Иерусалимской Церкви на службе местного Патриарха (в Назарете, на Благовещение) мне доводилось видеть и совсем необычную для наших северных мест практику: от небольшой Чаши причащаются архиереи. Для священников уже не хватает Крови. Но дьякона бегут в приходской дом, приносят оттуда бутылку вина и доливают в чашу, разбавляя оставшееся Причастие. Потом аналогично разбавляют Чашу и для причастия мирян… У нас тоже так будет? Не обсудить ли именно это на предстоящем Всеправославном Соборе?

…Еще верую, яко сие самое есть пречистое
Тело Твое, и сия самая есть честная Кровь Твоя…
(Из литургической молитвы перед Святым Причастием)
При большом количестве причастников на Божественной литургии после завершения евхаристического канона Кровь Христова из одного потира специальным ковшом разливается по нескольким меньшим чашам. Это – удобная, известная и общеупотребительная церковная практика.
В ЖМП №9 2011 года напечатана статья митрополита Илариона (Алфеева) "Евхаристическая чаша на соборной Литургии", в которой он предлагает произвести изменение в традиционном проведении Литургии. В конце статьи автор формулирует свое предложение как "более практичный вариант: чаши с вином ставятся на престол рядом с главной чашей после великого входа, например при начале пения Символа веры".
Смысл этого "более практичного варианта" проведения Литургии сводится к следующему. Над одной "главной чашей" производятся все необходимые священнодействия – молитвы на проскомидии, великий вход, благословение во время евхаристического канона. При этом другие меньшие "чаши с вином" никак не участвуют в литургических действиях – ни в проскомидии, ни в великом входе, ни в анафоре. Просто после причащения духовенства (из главного потира) к вину, содержащемуся в этих меньших чашах, добавляется Тело Христово, и они используются для причащения мiрян. Таким образом, мiрян причащают не Телом и Кровью Господа, но Телом Христовым и вином.
Мысль, ранее неслыханная. Однако обоснованию именно этого радикального литургического нововведения и посвящена рассматриваемая статья митрополита Илариона. При этом, его аргументация вызывает много возражений – как в целом, так и в деталях.
1. Неудачный "экуменический" синтез
В церковной практике встречаются следующие виды причастия.
1. Причастие Телом и Кровью Христовыми. Так причащаются православные священнослужители в алтаре и мiряне в храме. Отличие между ними состоит лишь в том, что мiрянам Святые Тайны преподаются из чаши посредством лжицы, а духовенство причащается раздельно – сперва Телом, потом Кровью.
2. Причастие Кровью Христовой. Так причащают младенцев и некоторых больных, не способных проглотить частичку Святого Тела. Этот способ причащения применяется как вынужденная полумера и не считается нормальным и полноценным.
3. На католическом Западе была вековая традиция, когда мiряне причащались лишь облатками, в которых нет Крови Христовой.
4. Наконец, в протестантской традиции при воспоминании Тайной вечери все верующие причащаются хлебом и вином.
Отметим, что на Литургии Преждеосвященных Даров в чашу вливается обычное вино, но при этом Святой Агнец содержит в себе истинное Тело Христово, пропитанное истинной Кровью Господней. Не случайно поэтому младенцев, неспособных принять сознательно частицу Святых Даров, на этой Литургии не причащают. Это обусловлено тем, что вино в данном случае является не Святыней, но лишь средой, в которую вложены Святые Дары.
Подобным образом, при причащении больных запасными Дарами Тело и Кровь Христовы погружаются в сосуд с вином. Если же больной не в состоянии проглотить частицу запасных Даров, причащение следует проводить не вином, в которое вложена Святыня, но Кровью Христовой, взятой с последней Божественной литургии.
Причащения вином Православная Церковь никогда не знала.
Митрополит Иларион предлагает именно такой принципиально новый способ причащения.
Этот новый способ, по сути, представляет собой "экуменический" синтез, причем из инославной практики взято все худшее. Как у католиков, мiряне лишаются причастия Кровью Господней. Как у протестантов, верующим вместо этого предлагают вино из чаши. Отсутствует лишь одно – причащение православных людей как Телом, так и Кровью Христовой, указывая на которую Господь сказал: Пийте от нея вси (Мф. 26,27).
При этом у католиков и протестантов обмана не происходит. Первые знают, что мiрянам Кровь Христова не предлагается (такова уж их традиция), другие не сомневаются в том, что в чаше причастия содержится вино.
Новый способ причащения основан на подлоге. В то время как над вином в малых чашах не производится никаких литургических священнодействий, их содержимое, тем не менее, почему-то предлагается верующим как истинная Кровь Христова.
Между прочим, если из такой малой чаши причастить младенца, это будет еще один вид причастия – просто вином…
Во время анафоры звучат слова: "Твоя от Твоих, Тебе приносяще о всех и за вся". Диакон сопровождает этот молитвенный возглас, "преложь руце крестообразне, и подъемь святый дискос и святый потир", но содержимому этого потира, возносимого на Литургии, не причастны никто из мiрян. Они причащаются из других чаш, в которые никто не вливал Кровь Христову.
Происходит очевидная подмена, профанация Святыни.
2. Вино – или Кровь Христова?
На Тайной вечери были, по меньшей мере, две чаши с вином. Одна – чаша хвалы (Лк. 22,17), исполненная плода лознаго (то есть виноградного вина). Другая – чаша по вечери (Лк. 22,20), про которую Господь сказал: Сия чаша – Новый Завет Моею Кровию, яже за вы проливается. Вино могло находиться и в других сосудах, из которых оно наливалось в чаши для питья. Но все прочее вино, кроме наполнявшего чашу Новаго Завета, оставалось просто вином, и лишь на эту единственную чашу указал Христос, как на содержащую Его Святую Кровь: Сия есть Кровь Моя Новаго Завета (Мф. 26,28).
В любом алтаре также обычно содержится вино – в бутылках, в графинах, в канистрах. Вино используется для запивки после причастия духовенства и мiрян. Оно необходимо для освящения "пшеницы, вина и елея" на всенощном бдении перед Литургией. Но вино всегда остается просто вином, кроме одного единственного исключения – Святой Евхаристической Чаши, в которой оно прелагается в Кровь Христову.
Не всякий хлеб – Тело Христово, и не всякое вино – Кровь Христова. Но лишь только те предложенные дары становятся Евхаристической Святыней, на которые диакон указывает предстоятелю – архиерею или священнику.
"– Благослови, владыко, святый хлеб.
– И сотвори убо хлеб сей честное Тело Христа Твоего.
– Аминь. Благослови, владыко, святую чашу.
– А яже в чаше сей – честную Кровь Христа Твоего.
– Аминь. Благослови, владыко, обоя".
В этом диалоге диакон, безусловно, указывает ровно на одну "святую чашу" (а не на "чаши"), а выражение "обоя" относится ровно к двум предметам – одному дискосу и одному потиру.
Не прелагается в Тело Христово никакой иной хлеб, содержащийся в алтаре – ни служебные просфоры, ни антидор на жертвеннике, ни даже те хлебные частицы, которые вместе с Агнцем находятся на дискосе на престоле в момент произнесения приведенных слов.
Подобным образом, никакое другое вино, кроме содержащегося в "чаше сей", не прелагается в Кровь Христову и не должно так называться.
3. "Актуальность" темы
Митрополит Иларион обосновывает "актуальность" своего предложения тем, что прежней нормой российского благочестия "считалось причащение несколько раз в год", в то время, как "в наши дни причащение раз в месяц... фактически стало нормой для воцерковленных людей, а многие из них приступают ко святому причащению в каждый праздничный и воскресный день".
Автор подразумевает, что причастников раньше было намного меньше, и поэтому обходились одной чашей. Теперь же, из-за увеличения количества причащающихся, якобы, необходимо использовать несколько потиров за одной Литургией.
Но так ли это?
На самом деле, в прежние века в определенные праздники причастников было не меньше, чем в наше время. Действительно, по самым оптимистическим оценкам сегодня количество воцерковленных православных людей не превышает 2 – 5 % от общего населения страны. В Российской же Империи на первой седмице Поста и в Великий Четверток говело и причащалось намного больше верующих.
Поэтому вместительный объем евхаристических сосудов раньше был не менее востребован, чем сегодня – по крайней мере, в некоторые дни.
Другой аргумент в обоснование "актуальности" авторского предложения: "После многих лет гонений Церковь обрела свободу, и это привело к резкому росту числа клириков и, следовательно, увеличению числа причастников в священном сане за соборными службами".
Бесспорно, что сегодня клириков у нас в Церкви стало гораздо больше, чем в годы воинствующего атеизма. Но – существенно меньше, чем сто или двести лет назад, когда духовенство составляло целое сословие. Если учесть, что при соборном богослужении, согласно канонам, должны причащаться все священнослужители, то аргумент владыки митрополита вновь оказывается несостоятельным.
А значит – нет и повода для литургических нововведений.
4. Правило – или исключение?
Митрополит Иларион пишет: "В наши дни на архиерейской Литургии, особенно при большом стечении молящихся, нередко за богослужением употребляется потир (чаша) весьма внушительного размера, высотой едва ли не в половину человеческого роста и объемом в три, пять, а то и девять литров".
Трудно представить таких священнослужителей, чей рост составлял бы высоту двух девятилитровых потиров – то есть около 1 метра. Тем не менее, владыка Иларион развивает эту мысль в своей статье: "На вопрос о том, можно ли до освящения Святых Даров ставить на престол не одну огромную чашу, а несколько чаш обычного размера, отвечают: нельзя".
"Нельзя" – ответ правильный.
Почему же "нельзя"? – Да потому, что такой практики Церковь не знает. Никто из Святейших Патриархов от Тихона до Алексия II так никогда не служил. Так вообще не служил никто за последние 1000 лет в Русской Православной Церкви. О служении Литургии на многих потирах не говорил ни один из известных нам Святителей. Живое церковное Предание подобному не учит, и поэтому так служить нельзя.
На самом деле, конечно, служить можно как угодно – и на одной чаше, и на тридцати трех. Можно использовать и виноградное вино, а можно и забродивший ягодный сок. Можно литургисать на пяти пшеничных просфорах, а можно и на краюхе лагерного хлеба с мякиной и отрубями. Можно служить на освященном престоле в православном храме, а можно на лесном пне или тюремных нарах. В каких-то случаях оправданы и даже неизбежны искажения уставной нормы. Во время гонений или в узах темничных при служении Литургии невозможно соблюсти все тонкости благочестивых предписаний и требований совершения Евхаристии. Можно служить без книг, "по памяти".
Но все подобные примеры, допустимые в исключительных случаях, вменятся в грех и будут в осуждение тем священнослужителям, кто сознательно отклоняется от православного благочестия. Нельзя богословски оправдывать отступление от священной церковной традиции. Нельзя без всякого повода искажать символическое содержание православного богослужения.
Одно дело – при отсутствии нормального вместительного потира провести Литургию на нескольких чашах ради многих причастников, осознавая это как прегрешение, требующее исправления. Совсем иное дело – подводить "богословскую базу" под такое нарушение и ратовать за "возрождение" мнимой "византийской" традиции.
В конце своей статьи владыка верно отметил: "Если буквально руководствоваться византийской традицией, то следовало бы ставить необходимое количество чаш на жертвенник уже на проскомидии, а затем выносить их все на великий вход". С этим замечанием следует, безусловно, согласиться: если уж служить на нескольких потирах, они все непременно должны полноценно участвовать в богослужении. К сожалению, митрополит Иларион вовсе не предлагает "буквально руководствоваться" такой "византийской" традицией, но предлагает просто ставить малые чаши с вином на престол "после великого входа".
То, к чему призывает митрополит Иларион, можно потерпеть как исключение, как временное и досадное положение, когда по техническим причинам, по бедности или иным обстоятельствам не удается служить Литургию нормально – то есть на одном вместительном потире.
5. О символизме единой литургической чаши
Митрополит Иларион так передает мысль своих оппонентов: "При этом (они) еще приводят "богословский" аргумент: ведь мы все причащаемся "от единаго хлеба и от единой чаши", как же можно ставить на престол несколько чаш? Это, мол, нарушает евхаристический символизм".
Следует твердо повторить: использование нескольких чаш действительно нарушает евхаристический символизм. Несомненно, единая евхаристическая чаша соответствует и буквальному, и символическому воспоминанию Тайной вечери. Множество же мелких чаш не отражают правды евангельского свидетельства и, в самом деле, нарушают духовную символику Божественной Трапезы.
Этот аргумент является богословским (без кавычек!) в самом исконном апостольском и святоотеческом смысле.
Един бо есть Бог, и един Ходатай Бога человеком, Человек Христос Иисус, давый Себе избавление за всех (1Тим. 2,5–6).
Блаженный Симеон Солунский подтверждает: "И освящая священную чашу (а не "чаши" – прот. К.Б.) в Нем, Христе Боге нашем, давшем нам Себя, мы, как заповедано, даем в любви пить от ней (а не "от них" – прот. К.Б.) и всем братиям, становясь едино, как молился Он (Ин. 17,11), и, будучи едино с Ним и с Отцем и Духом, как Он сказал (Ин. 17,21)".
6. Что подтверждает вход с пустыми чашами?
Автор приводит несколько исторических фактов из литургической практики древности и делает следующий вывод. "Итак, совершение Божественной литургии на многих чашах и многих дискосах – это не просто некий казус, но совершенно обычная византийская практика, которая, более того, при архиерейском богослужении была даже нормативной. Почему же она исчезла в поствизантийскую эпоху?".
На самом деле, тезис о "нормативности" требует более убедительного доказательства и проработки. Он больше похож на авторскую интерпретацию и далек от очевидности. Безусловным историческим фактом является то, что эта "обычная византийская практика" нигде не наблюдалась на протяжении последней тысячи лет.
Примечательно следующее любопытное свидетельство, приводимое владыкой Иларионом: "В течение некоторого времени практика совершать великий вход с перенесением в процессии многих чаш еще сохранялась – но чаши, кроме одной главной чаши с вином, стали носить пустыми".
Аналогичная практика была и в дониконовской Руси: "На великий вход переносили не только дискос и чашу с евхаристическими хлебом и вином, но и другие пустые сосуды".
Быть может, в этом и заключается "византийский секрет" служения Литургии на многих чашах?
Ведь если сосуды вносили пустыми – значит, в них освящения вина не производилось! Другими словами, и в Византии, и в дониконовской Руси соблюдался известный нам принцип: разлитие Крови Христовой по малым чашам осуществлялось после освящения евхаристического вина в одном потире.
Таким образом, молитвы анафоры (как и у нас сегодня) проводились над одной евхаристической чашей, наполненной вином во время проскомидии. Блаженный Симеон Солунский так писал о ней: "Чаша же изображает собою ту чашу, в которой Спаситель священнодействовал кровь Свою".
Внесение пустых чаш на великом входе не вызывает смущения, поскольку никакого нарушения литургического символизма при этом не происходит. В самом деле, хотя эти сосуды используются в дальнейшем богослужении, они остаются пустыми до тех пор, пока евхаристическое вино в главном потире не будет преложено в Кровь Христову. Тогда малые чаши в конце Литургии будут наполнены Кровью Христовой и понадобятся для причастия мiрян. Поэтому, их внесение на великом входе вполне уместно и даже оправдано, поскольку придает службе дополнительную торжественность. Внесение вспомогательных чаш можно сравнить с внесением на великом входе лжицы и копия.
7. О лжице и копии
Митрополит Иларион спрашивает: "Что мешает в наши дни вернуться к византийской практике совершения Литургии на многих чашах?".
Отвечаем: тысячелетняя традиция.
Многие древние обычаи ушли в безвозвратное прошлое. Древняя Византия знала практику причащения мирян без лжицы. Из этого никак не следует, что допустимо и нам сегодня обходиться без этого предмета, как обходятся без него католики.
На Тайной вечери и в эпоху ранней Церкви при хлебопреломлении не использовалось общепринятое сегодня копие. Можно спросить: "Что мешает нам вернуться к апостольской практике раздробления Святого Хлеба руками?"
Ответ будет тот же: тысячелетняя традиция.
Использование лжицы и копия удобно и практично. Но главное не это, а то, что их использование органично соответствует содержанию священнодействий Божественной литургии от проскомидии до причастия. Достаточно вспомнить, что во время приношения Бескровной Жертвы эти два предмета символически изображают Копье и Трость, находящиеся на престоле рядом с Крестом Спасителя. Поэтому их естественно вместе с напрестольным крестом, как это принято, выносить на великом входе.
В отличие от литургического использования лжицы и копия, служение на нескольких потирах с вином не подчеркивает евангельский символизм Евхаристии, но разрушает его.
Быть может, именно поэтому Православная Церковь отказалась от подобной "византийской практики" (если вообще когда-либо применяла её).
8. Несколько слов о православной эстетике
Поспешим согласиться с митрополитом Иларионом в двух его аргументах.
1. "Одна большая чаша наглядно символизирует единство Церкви в Евхаристии и как бы иллюстрирует слова из анафоры святителя Василия Великого: "Нас же всех, от единаго Хлеба и Чаши причащающихся, соедини друг со другом во единаго Духа Святаго причастие".
2. "Торжественность и величие, которые можно усмотреть в совершении Литургии на огромных сосудах".
Мы были бы полностью единодушны с владыкой, если бы он на этом остановился. Но…
Но он, к сожалению, продолжил свою мысль, повернув ее "в другую сторону": "Но те же аргументы можно повернуть и в другую сторону. Во-первых, кому-то неестественно большие дискос и чаша могут показаться гротескными и неэстетичными".
Если "кому-то" традиционная православная эстетика покажется "гротескной и неэстетичной" – это еще не повод для отказа от нее. Кому-то могут показаться "гротескными и неэстетичными" иконы или кресты на храмах, или литургические облачения, или сами православные храмы.
В защиту употребления больших дискоса и чаши можно сказать следующее. Конечно, в таких грандиозных соборах, как храм Христа Спасителя в Москве или Исаакиевский собор в Петербурге, где в огромных алтарях располагаются внушительных размеров престолы, вполне прилично и эстетически оправдано использовать в богослужении именно крупные литургические сосуды. (Гармония при использовании больших сосудов может разрушиться лишь в домовых храмах, где престол не превышает квадратного аршина).
9. О недопустимости раздробления Святых Даров прежде их преложения
Другой аргумент автора: "Во-вторых, даже при использовании огромного потира Святая Кровь из него все равно в конце концов разливается на много чаш, из которых причащаются верующие: следовательно, к моменту причащения на престоле так или иначе уже стоит не одна чаша, а много чаш".
Следует вести речь не о том, что Святая Кровь перед причащением мiрян "все равно в конце концов разливается на много чаш" (это и так очевидно) – а о том, что причащаться все верующие должны Кровью Христовой из единого потира. Единый Агнец ведь перед причастием также дробится на множество частей, но это не означает, что на проскомидии его можно заменить грудой хлебных кусочков (наподобие католических облаток).
Митрополит Иларион отвергает символику Единого Евхаристического Приношения Господа Иисуса Христа, мотивируя тем, что Святые Дары "все равно" раздробляются.
Конечно, Тело Христово – "ломимое", а Кровь Христова – "изливаемая". Но при этом Тело и Кровь принадлежат Единому Господу, что символически изображается на Божественной литургии в виде единого Агнца на дискосе и единого потира.
Раздробление Тела Христова и распределение Крови Христовой верующим в таинстве причастия – цель и итог евхаристической молитвы, ее кульминация. Недопустимо проводить раздробление хлеба и разлитие вина по потирам прежде пресуществления Святых Даров.
10. О добавлении вина в потир
Наконец, автор представляет еще один аргумент: "Кроме того, при служении на одной огромной чаше литургический символизм тоже нарушается, только иным образом. Ведь в потир обязательно доливается после великого входа вино, но это доливаемое вино, в отличие от уже находящегося в чаше, не было влито на проскомидии с произнесением положенных слов и не участвовало в процессии великого входа. А эта процессия также нагружена различной символикой".
Следует заметить, что вовсе не "обязательно" доливать вино в потир после великого входа. Вернее было бы сказать, что доливание вина, согласно "Известию учительному" Служебника, в случае необходимости "допускается" (к примеру, если на Литургию в будний день неожиданно прибыла большая группа паломников…). Этой возможностью и пользуются иногда священнослужители, добавляя необходимое количество вина в потир прежде его преложения в Кровь Христову. Но, повторимся, делать это вовсе не обязательно.
Подобное добавление вина отчасти нарушает цельность литургического действия и его символическое наполнение. Следует признать нормой, когда весь используемый объем евхаристического вина участвует в проскомидии, великом входе и молитвах анафоры. При этом заметим, что в большой потир легче, чем в малый влить такое необходимое количество вина, чтобы не возникало потребности добавлять его после Херувимской песни.
Однако следует учесть, что доливание вина в потир перед началом служения евхаристического канона имеет цель вполне благочестивую и оправданную – наполнить до краев Христову чашу (это любил подчеркивать Святейший Патриарх Алексий II). "Литургический символизм" при этом не столько "нарушается", сколько "исправляется" – кто посмеет отрицать символическое значение евангельской полноты Чаши Христовой? Ибо благоугодно было Отцу, чтобы в Нем обитала всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него Кровию Креста Его, и земное и небесное (Кол. 1,19–20).
На проскомидии вино иногда не вливается в потир до краев исключительно из-за риска расплескать его содержимое во время великого входа.
Во всяком случае, несопоставимыми являются действия по доливанию вина до краев в единую евхаристическую чашу прежде начала анафоры и то, что предлагается в рассматриваемой статье – использовать другое вино в других чашах, никак не участвующих в литургической анафоре.
11. О чаше и Чаше
Митрополит Иларион пишет: "Cам аргумент в пользу "единой чаши" как якобы символизирующей единство Евхаристии может быть оспорен".
Однако для того, чтобы "оспорить" символику единой ехаристической чаши, требуются аргументы более весомые, чем те, что предлагает автор. Аргументация владыки такова: "Во-первых, византийцы прекрасно знали слова своей собственной анафоры, что не мешало им совершать Литургию на многих чашах".
Мы выше уже отмечали, что речь идет о сомнительной интерпретации литургической практики, отвергнутой Церковью более 1000 лет назад (и к тому же не доказанной).
Следующий аргумент владыки Илариона "Во-вторых же, – и это главное, – в анафоре Василия Великого речь идет не о чаше на той или иной конкретной Литургии, а о Христовой Чаше как таковой – о Чаше пролитой Им за весь мiр пречистой Крови".
К сожалению, это утверждение не соответствует истине. И в Литургии свт. Иоанна Златоуста, и в Литургии свт. Василия Великого речь идет о той самой чаше, которая стоит на престоле во время священнодействия. В частности, в анафоре свт. Василия Великого говорится: "Тебе молимся, и Тебе призываем, Святе Святых, благоволением Твоея благости приити Духу Твоему Святому на ны и на предлежащия дары сия, и благословити я, и освятити, и показати…".
Очевидно, здесь подразумеваются предложенные "предлежащия дары" на "конкретной Литургии", а не ведутся рассуждения о "Христовой Чаше как таковой".
Последующие слова в диалоге диакона с предстоятелем окончательно подтверждают, что речь идет не о чашах "вообще", и не о "Христовой Чаше как таковой" – но о "сей" чаше, на которую указывает орарем диакон, и к которой благословляющую руку простирает священник:
"– Благослови, владыко, святую чашу.
– …Чашу же сию – самую честную Кровь Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа.
Диакон:
– Аминь.
Священник:
– Излиянную за живот мiра.
Диакон:
– Аминь.
И паки диакон, показуя со орарем Святая обоя, глаголет:
– Благослови, владыко, обоя".
Только после преложения Святых Даров содержимое "сей" чаши на данной конкретной Литургии становится тождественным содержанию Чаши Христовой. Поэтому евхаристическое священнодействие относится конкретно к той единственной чаше, которая благословляется за данной Литургией и содержимое которой прелагается в содержимое Чаши Христовой.
12. О риске пролития Святой Крови
Одна фраза владыки Илариона вызывает у читателей легкое удивление: "Автору этих строк неоднократно приходилось быть свидетелем весьма прискорбных сцен: когда, разливая Святую Кровь из огромной чаши, священник проливал значительные ее объемы на антиминс, престол, собственное облачение, даже на пол".
Кажется, в этом описании краски несколько сгущены. Лично мне трудно представить "значительные объемы", которые проливались бы в алтаре из "огромной чаши" на престол, одежды и "даже на пол".
Для мiрян, плохо представляющих, как происходит разливание Святой Крови из литургического потира по малым чашам, скажем, что производится это всегда с большим благоговением и тщательностью. Малая чаша вплотную подносится к краю большого потира, и Кровь Христова аккуратно ковшиком переливается из одного сосуда в другой. При этом поверх антиминса непременно расстилается специальный плат, покрывающий также и основание большого потира. Лично мне ни разу не приходилось наблюдать, чтобы хоть одна капля Крови Христовой при ее вливании в малые чаши упала бы на антиминс (тем более, на престол или "на пол").
Конечно, разливание Святой Христовой Крови из одного сосуда в несколько малых чаш – процесс кропотливый и требующий предельного внимания и времени. Но быть может, нам всем стоит, как и прежде, не жалеть на это усилий и не отказываться от традиционной православной практики служения на едином литургическом потире?
Литература:
1. Иларион (Алфеев), митрополит. Евхаристическая чаша на соборной Литургии. // Журнал Московской Патриархии № 9, 2011 г.
2. Служебник.
3. Блаженный Симеон, архиепископ Фессалоникийский.Сочинения. СПб: Типография Королева. 1856 г.

ДОБАВЛЕНИЕ

Протоиерей Константин Буфеев

Добавление к статье
«Против новой практики причастия –
Телом Христовым и вином»

Моя статья «Против новой практики причастия – Телом Христовым и вином» была опубликована на сайте «Богослов.ру» под заголовком «Новая практика Причащения?» и на сайте протодиакона Андрея Кураева под заголовком: «Чаша сия…». К большому для меня удивлению, широко развернувшаяся дискуссия на тему о единственности евхаристической чаши не поколебала ни одного моего довода и не добавила по существу ни одного нового аргумента. Однако мне удалось найти еще один аргумент, который я считаю необходимым, пусть и с опозданием, добавить к содержанию своей статьи:

13. Количество литургических чаш определяется чином
великого архиерейского освящения храма

О количестве литургических чаш, применяемых в древней византийской и русской традициях, мы можем достоверно судить на основании чина великого архиерейского освящения храма. Главным моментом освящения храма является помазание престола святым миром.
Об этом пишет Блаженный Симеон Солунский: «Затем приносит то, чем завершается освящение жертвенника, – святое миро, и возглашает аллилуйа… Итак архиерей из самого мира творит три креста на освященной трапезе, по середине и по обеим сторонам, и тремя помазывает ее всю» .
Подробнее о том, как производится епископом помазание миром святого престола, описывает протоиерей Геннадий Нефедов: «Таинственная печать миропомазания полагается в трех местах на поверхности трапезы, там именно, где во время Литургии должны стоять Евангелие, дискос и чаша» .
Таким образом, при освящении престола на нем выделяются три точки (в честь Святой Троицы), одна из которых указывает место напрестольному Евангелию, другая – место для установки дискоса с литургическим Агнцем, а третья – место для евхаристической чаши. Чином архиерейского освящения предусмотрено установление на престол ровно одного Евангелия, ровно одного дискоса и ровно одного потира. Очевидно, что увеличение количества священных сосудов исказило бы символику освящения престола. Очевидно также, что ставить святой потир по завершении великого входа следует не на какое-либо произвольное место престола, а именно на то, которое в чине освящения восприняло благодать святого мира и предназначено для осуществления литургического действия.
Сказанное справедливо также для места установления на престол дискоса.
По сути, вопрос о количестве и точном месте установления на престоле дискоса и потира при служении евхаристического канона определяется чином архиерейского освящения храма. Этот вопрос не допускает вариаций и импровизаций.

Дополнение к списку литературы
4. Нефедов Геннадий, прот. Таинства и обряды Православной Церкви. М.: «Паломник». 2008.

дискуссия также имеет место здесь

В силу особого значения Божественной литургии из-за совершения на ней таинства Евхаристии Церковь обусловила ее совершение подробными постановлениями. Местом совершения Божественной литургии может быть только храм, освященный архиереем или имеющий освященный и присланный епархиальным архиереем антиминс. В последнем случае совершается «Последование, како освященный антиминс положити в новосозданнем храме, данный от архиерея архимандриту, или игумену, или протопресвитеру, или пресвитеру, избранну на сие и искусну» (Большой требник). И в том и другом случае освящение храма называется великим. Если в освященном храме при его реставрации или других обстоятельствах будет поврежден или поколеблен престол, или если храм будет осквернен язычниками или еретиками, великое освящение повторяется. При ремонте храма, когда престол не передвигается, а также если миряне во время какого-либо несчастного случая прикасались к престолу и другим святыням или произошло какое-нибудь другое нарушение порядка, – положено малое освящение храма, которое совершается чрез окропление его святой водой после чтения двух молитв «в обновлении Божия храма» (Большой требник). Чтению молитв обычно предшествует молебное пение с каноном храмовому празднику и малое освящение воды.

Ни в каком другом месте, кроме освященного православного храма и святого престола, Божественная литургия совершена быть не может. В крайнем случае для ее совершения необходим антиминс, на котором, например, если в храме возникнет пожар, и заканчивается в подходящем месте совершение начатой литургии. В свое время Святейшим Синодом было разрешено миссионерам в инородческих деревнях, расположенных далеко от храмов, совершать Божественную литургию на переносных антиминсах как в молитвенных домах и часовнях, так и в других приспособленных к этому зданиях, а также и на лоне природы.

В оскверненном храме совершать Божественную литургию запрещается. Если осквернение произойдет во время литургии, до великого входа, священник должен прекратить службу, потребить хлеб и вино, приготовленные для совершения таинства Евхаристии, и, окончив разоблачение, покинуть храм. Если оно произойдет после великого входа, священник заканчивает литургию, но больше здесь ее не совершает до освящения храма.

Древнее правило определяет временем совершения Божественной литургии третий час, по нашему исчислению девятый. Она может быть совершена и раньше, и позднее, по требованию обстоятельств, но не после полудня и не ранее рассвета. Исключение составляют лишь некоторые дни, когда литургия совершается «порану» или соединяется с вечерней службой. Это день Святой Пасхи, дни Святой Четыредесятницы для литургии Преждеосвященных Даров, дни навечерий Рождества Христова и Богоявления, а также дни Великой субботы и Пятидесятницы.

Священник не может совершать в один день более одной литургии. Участие уже служившего священника в тот же день в соборном совершении другой литургии недопустимо. На одном престоле в один день может быть совершена только одна литургия в силу единства принесенной Господом Иисусом Христом крестной жертвы.

Священник обязан совершать Божественную литургию неукоснительно во все воскресные и праздничные дни и литургию Преждеосвященных Даров по средам и пятницам в дни Великого поста.

Православная Церковь требует, чтобы священнослужители достойно приготавливали себя к совершению таинства Евхаристии. Служение священником Божественной литургии без приготовления не допускается, даже при соборном служении: он должен быть чист телом, чистой должна быть и одежда; в духовном отношении от него требуется молитвенное настроение и искреннее желание причаститься Святых Таин. Поэтому Правило, положенное Уставом перед совершением Божественной литургии, он должен исполнять неукоснительно: с вечра совершить или выслушать вечерню, повечерие и вычитать определенные каноны, различные на разные дни: под воскресенье – канон Иисусу Сладчайшему, молебный канон ко Пресвятой Богородице или канон Пресвятой Богородице, положенный на повечерии в Октоихе, и канон Ангелу Хранителю; под понедельник – канон Иисусу Сладчайшему, молебный канон ко Пресвятой Богородице и канон Бесплотным Силам; под вторник – покаянный канон ко Господу Иисусу, канон Пресвятой Богородице, канон Ангелу Хранителю, канон Иоанну Предтече; под среду – канон Иисусу Сладчайшему, канон Богородице Одигитрии, канон Ангелу Хранителю; под четверг – покаянный канон ко Господу Иисусу, молебный канон Пресвятой Богородице, канон Ангелу Хранителю, канон святым апостолам и канон Святителю Николаю; под пятницу – канон Животворящему Кресту, молебный канон ко Пресвятой Богородице, канон Ангелу Хранителю; под субботу – канон Иисусу Сладчайшему, канон Пресвятой Богородице и акафист Ей же (неотложно), канон всем святым и канон заупокойный. Все каноны следует вычитывать с вечера, чтобы утром из-за возможных случайностей не задержать начало Божественной литургии. Утром священнослужитель должен совершить или прослушать полунощницу, утреню, часы и канон вместе с молитвами ко святому Причащению. Диакону вычитывать вечерние молитвы и молитвы шестопсалмия не нужно, так как тайные молитвы положены для иерея. Во время совершения служб положенные по Уставу каноны и молитвы вычитывать не следует.

Если по не зависящим от него обстоятельствам кто-нибудь не сможет выполнить всего Правила, он должен закончить его после Божественной литургии, молитвы ко святому Причащению должны прочитываться до нее. При выполнении Правила необходимо, чтобы содержание его проникло в душу и привело ее в состояние сокрушения о грехах, умиления и благоговения.

Священник или диакон, готовящийся к совершению Божественной литургии, если он состоит в браке, накануне и в день ее совершения должен воздерживаться от супружеского общения. Вкушать пищу и пить он может только до полуночи, так как Святая Евхаристия совершается по правилам лишь при воздержании от пищи и пития (VI Вселенский Собор, правило 29; Карфагенский Собор, 419 г., прав. 50, 58).

Есть и некоторые состояния духа, которые дóлжно препобеждать готовящимся к совершению Божественной литургии: рассеянность, которая изгоняется молитвой и усердным размышлением о страстях Христовых; внутреннее смущение или тоска, которые преодолеваются размышлением о величии дара, получаемого в таинстве Причащения, и надеждой соединиться в нем со Христом; уныние или леность, которые должны устраняться бодрствованием и воздержанием, и, наконец, смущение или движение телесное, то есть такое искушение во сне, когда совершается истечение спермы. Если со священнослужителем случилось последнее, приступать к совершению таинства Евхаристии он не должен. Однако он может прочесть «Последование о священнице, во сне искусившемся» (Требник) и затем совершать Божественную литургию, если не чувствует за собой вины.

Еще бóльшими препятствиями к совершению таинства Евхаристии являются вражда с ближними и ненависть к ним. Правила Церкви требуют, чтобы священнослужители не приступали к совершению Божественной литургии, находясь во вражде с кемлибо и не примирившись. Если нет возможности примириться тотчас, нужно примириться в душе и дать обет примириться при первой встрече, и лишь тогда с сокрушением сердца о своем недостоинстве приступить к совершению таинства Евхаристии. Всякий тяжкий грех священнослужителя является препятствием для совершения им Божественной литургии. В таком случае он должен прежде всего очистить свою совесть в таинстве Покаяния. При этом нужно помнить, что священник совершает таинство Евхаристии, как и другие священнодействия и таинства церковные, не в силу своих личных заслуг или достоинств, а потому, что в таинстве Священства ему преподаны благодать и дар учить, право священнодействовать и управлять вверенной ему паствой, которые пребывают в нем всегда, если он не извержен из сана или не запрещен в священнослужении. Поэтому освящающее значение совершаемого священником таинства не подлежит сомнению, если даже он и приступал к богослужению не вполне достойно. За недостоинство он ответит перед Богом, а долженствующие получают освящение, так как в таинствах действует не человек, а Господь Иисус Христос во Святом Духе чрез посредство священника.

Совершать Божественную литургию священнослужитель должен со всяким благо- говением и сердечным умилением. Все мысли его должны быть устремлены к Богу, перед Которым он предстоит, служит и образ Которого во время богослужения собой представляет. Положенные тайные молитвы он должен прочитывать с вниманием и полностью, ничего не пропуская, и читать их не на память, а по книге, чтобы вследствие забывчивости чего-нибудь не пропустить и не нарушить благоговейного совершения службы.

При совершении таинства Евхаристии употребляется чистый пшеничный квасный хлеб и красное виноградное вино, в которое во время проскомидии и самого совершения таинства в небольшой пропорции добавляется вода и теплота.

Священник должен следить за выпечкой просфор и всегда иметь запасную просфору для Агнца, а также заранее осмотреть приготовленные просфоры, чтобы убедиться в их доброкачественности. Употреблять для Агнца просфору, из которой изъяты частицы, не разрешается. Если священник, зная о недоброкачественности просфоры, приготовит из нее Агнец и совершит литургию, то он «святотатским грехом согрешит».

Эти же правила он должен соблюдать и в случаях, если в потире не будет вина или воды или они окажутся нечистыми. В таком случае нужно вылить воду или вино в какой-либо чистый сосуд и влить в потир вина с малым количеством воды при произнесении слов «И един от воин копием рéбра Ему прободе». Затем со слов «Подобне и чашу по вечери, глаголя: пийте от нея вси», совершает всё тайно по порядку, не произнося лишь совершительных слов и не творя положенных действий над хлебом, если он уже освящен. По совершении Божественной литургии и потреблении Святых даров вылитая из потира вода должна быть снова влита в чашу вместо теплоты, употребляемой для ее очищения, и потреблена. Если перед освящением святой чаши окажется, что в вино не была добавлена вода, это нужно сделать немедленно с произнесением слов: «Един от воин копием рéбра Ему прободе, и абие изыде кровь и вода: и видевый свидетельствова и истинно есть свидетельство его». Если это обнаружится по освящении вина, вода не вливается, а вливается в положенное время теплота.

Если Святые Дары нечаянно пролиты и священнику нечем причащаться, он должен снова налить в потир вина с малым количеством воды, при произнесении проскомидийных слов: «И абие изыде кровь и вода», и совершить над вином обычное освящение, начав со слов «Подобне и чашу по вечери, глаголя» и прочее, и поступать далее, как сказано выше.

Во всех случаях остановки совершения литургии, во избежание паузы, хор исполняет приличные случаю церковные песнопения. Продолжается Божественная литургия с того же места, на котором была остановлена священником для совершения священнодействий над веществом таинства.

Если священник, совершающий таинство Евхаристии, забыл, произнес он или нет над хлебом и вином слова Господни или молитву «Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа», или совершительные слова «И сотвори убо... преложив Духом Твоим Святым», и будет в недоумении, освящены Святые Дары или нет, не смущаясь этим, он должен тихо произнести положенное, начиная со слов «В нощь, в нюже предаяшеся» с верою, что Святые Дары освящаются, если не освящены.

Если священник перед освящением Даров заболеет и будет не в состоянии окончить службу или скоропостижно умрет, служба остается неоконченной. Если это случится после освященния Даров и в храме найдется другой священник, готовый к причащению Святых Таин, он должен окончить Божественную литургию, начав с того места, на котором она была прервана, и потребить Святые Дары. Если священника нет, то диакон или кто-нибудь из благоговейных мужей должен накрыть Дары покровом, не прикасаясь к ним руками. По прибытии священника совершается новая полная Божественная литургия, с потреблением прежних и вновь освященных даров. Если Дары не были освящены, священник потребляет их по потреблении освященных, и не как Тело и Кровь Христовы, а как благословенные хлеб и вино. Если после скоропостижной смерти священника освященные или неосвященные Дары на долгое время останутся непотребленными, закиснут и потребить их будет невозможно, священник должен вылить их в проточную воду или сжечь в храме, а пепел высыпать в непопираемое место.

Если священника, служащего Божественную литургию, позовут напутствовать Святыми Тайнами умирающего или крестить опасно больного младенца, служба может быть приостановлена до великого входа, и во время отсутствия священника для народа читается Апостол, Псалтирь или каноны, а по его возвращении служба заканчивается обычным порядком. Если священник вынужден оставить служение Божественной литургии сразу после совершения проскомидии, а потом почему-либо задержится, то может совсем не совершать ее в этот день, а на другой день после совершения Божественной литургии и потребления Святых Даров должен прежде приготовленные хлеб и вино потребить особо. По великом входе служение литургии остановлено быть не может, и больной оставляется на волю Божию.

Если священнику угрожает нападение от злоумышленников, меры безопасности он может предпринять лишь после потребления Святых Даров, чтобы предохранить их от поругания.

В случае пожара и другой опасности, угрожающей храму во время совершения Божественной литургии, священник должен осторожно взять Святые Дары с антиминсом и закончить службу в другом, подходящем месте.

Если перед освящением Даров в чашу попадет муха или другое неядовитое насекомое, его нужно вынуть, завернуть в бумажку и сжечь, а пепел поместить под престолом или в другом, непопираемом месте. Если в потир попадет паук или другое ядовитое насекомое или вещество, вино дóлжно вылить в другой приличный сосуд, а вместо него налить новое вино с произнесением проскомидийных слов: «Един от воин копием рéбра Ему прободе, и абие изыде кровь и вода». Прежнее вино по окончании службы должно быть вылито в проточную воду. Если насекомое попадет в чашу по освящении Святых Даров, их следует потреблять обычным порядком, а насекомое предварительно вынуть со всеми предосторожностями так, чтобы не упала на что-нибудь капля Крови Христовой, трижды промыть вином над другим сосудом, завернуть в бумагу или тряпочку, а по окончании литургии сжечь и вместе с вином вылить в проточную воду.

Если зимой Кровь Христова замерзнет в потире, священник или диакон согревают его подогретыми покровцами или ставят чашу в сосуд с кипятком. Если зимой замерзнет Агнец, священник, поместив его на дискосе и покрыв звездицею с покровцем, пока Агнец не оттает, должен держать его на престоле над сосудом с горящими углями. Чтобы во время богослужения зимой Кровь Христова не замерзала, на проскомидии нужно вливать в чашу меньше воды и больше вина, а потом влить больше теплоты и предотвратить замерзание.

Во время совершения таинства Евхаристии или приобщения Святых Даров свя- щеннослужители должны принимать все меры предосторожности, чтобы Кровь Хри- стова не капнула на антиминс, престол, одежды или что-либо другое, и тем более остерегаться пролить чашу. Такие же предосторожности нужно соблюдать и в отношении Тела Христова, чтобы не рассыпать его частицы на престоле или где-либо еще.

Если частица Святых Даров упадет на доску или на камень, то в первом случае это место должно быть чисто выстругано, а во втором – вытерто влажной губкой. Стружки нужно сжечь, пепел поместить в непопираемое место, а воду вылить в проточную воду. Если капли Крови Христовой попали на престольную индитию, на антиминс, на покровец или на одежду, по окончании службы священник должен высосать место, куда попали капли, затем вытереть его губкой, трижды вымыть в чистой воде над сосудом, а воду вылить под престол или в проточную воду. Если что-либо от Святых Даров упадет на подножный ковер, это место нужно протереть губкой, трижды промыть водой, вырезать его и сжечь вместе с губкой, с пеплом поступив обычным порядком.

О пролитии Святых Даров, по какой бы причине это ни случилось, священник обязан немедленно и с чувством глубокого раскаяния сообщить своему епископу и до получения его решения не приступать к совершению Божественной литургии. Если Святые Тайны прольются на антиминс, последний должен быть сдан архиерею. За ненамеренное пролитие Святых Даров обычно назначается епитимия по усмотрению церковной власти. По древним церковным правилам, виновный подвергается шестимесячному запрещению в священнослужении. За намеренное пролитие виновные лишаются сана (Номоканон, правило 158). Если Святые Тайны прольются при причащении больного по его неосторожности или неопытности лиц, окружающих его, то по тщательном испытании на священника налагается молитвенная епитимия для очищения и успокоения совести.

В Русской Православной Церкви существует обычай потреблять оставшиеся Святые Дары сразу по окончании Божественной литургии, до требоисправления. Однако на практике Святые Тайны не потребляют, если есть крестины, до причащения новокрещеного.

Если по причащении Христовых Таин с кем-нибудь случится рвота, всё извергнутое должно быть собрано в чистые тряпочки, сожжено, а пепел высыпан в непопираемое место. В современной церковной практике принято, чтобы, по долгу совести и по благоговению пред святыней, диакон, не подготовившийся надлежащим образом к участию в совершении литургии, устранялся от некоторых литургийных действий: он не выходит со священником пред царские врата для чтения входных молитв пред проскомидией; не берет обычного начала у священника пред «Благословено Царство», а только тихо произносит: «Благослови, владыко» и, получив благословение от священника, целует его руку и отходит на амвон для возглашения «Благослови, владыко», а затем произносит ектению. После великого входа он не обращается к священнику с прошением молитвы о себе, а священник к нему, так же, как и при начале литургии, диакон испрашивает благословение, говоря «Благослови, владыко», и, получив благословение, отходит на обычное место для дальнейшего служения. При возгласе священника «Победную песнь» он не поднимает звездицы, – это делает священник. При освящении Святых Даров он не подходит к трапезе и при возгласе «Твоя от Твоих» не поднимает их, а лишь во время пения «Достойно есть», по освящении Даров совершает каждение. Он не подходит к трапезе и во время причащения. В некоторых храмах диакон, служащий без приготовления, не выносит Святые Дары после причастна и не возглашает «Со страхом Божиим».

«Что приняла и облобызала Святая Церковь - всё для сердца христианина должно быть любезно» - говаривал светоносный батюшка Серафим Саровский. К сожалению, в последнее время просматривается недобрая тенденция подвержения критике церковного предания и богослужебных традиций Русской Православной Церкви, освященных молитвами и практикой сонма святых и новомучеников. Церковнославянский язык богослужения, традиционное символическое понимание определённых моментов литургии, жития отдельных святых, общепринятые нормы православной аскетики (прежде всего дисциплины поста), нравственное учение Церкви - безжалостно подвергаются пересмотру и ревизии некоторыми церковными реформаторами.

В частности, снова поднимается вопрос о смысле и сущности литургии Преждеосвященных Даров (ЛПД). Со своей стороны попытаемся с Божией помощью обозначить проблему и акцентировать внимание на отдельных моментах Преждеосвященной литургии для усвоения традиционного взгляда, в надежде на то, что эта тема будет впоследствии более подробно раскрыта на страницах журнала «Благодатный Огонь».

Тема отнюдь не нова. В ХХ веке этот вопрос рассматривался такими богословами, как проф. Н.Д. Успенский «Коллизия двух богословий в исправлении русских богослужебных книг в XVII веке» и проф. И.А. Карабинов «Св. Чаша на Литургии Преждеосвященных Даров». Различие богослужебных практик, описываемые в этих работах, на протяжении веков является ни чем иным, как литургическим отражением разных богословских взглядов на сам предмет пресуществления Святых Даров.

Итак, главный вопрос состоит в том: можно ли считать, что вино, через погружение в него Святого Агнца, пресуществляется в Кровь Христову? Возможно ли пресуществление только лишь от соприкосновения с Телом Христовым?

Согласно существующей православной литургической практике, если взять простую воду, то освящение её возможно совершить без молитв просто вливанием в неё святой воды, но… здесь никакого пресуществления (т.е. изменения сущности) не происходит, вода остается водою. Освящение в православном понимании - это не пресуществление. Так же можно поступить и с елеем. Пресуществление же хлеба и вина в Тело и Кровь Христову, именно как изменение сущности, происходит только во время Евхаристического канона на полной литургии после соответствующих молитв Церкви через призывание Святого Духа (эпиклезис).

К сожалению, появились либеральные богословы, которые в принципе отрицают пресуществление Святых Даров, как таковое. Действительно, идея претворения в Кровь влитого в Чашу вина от соприкосновения его с освящённым Агнцем получает свою «лигитимность» только при отрицании пресуществления (изменение сущности) хлеба и вина в Тело и Кровь Христову. Полная несостоятельность этого мнения, т.н. «воипостазирования», была показана в богословских статьях прот. Вадима Леонова и свящ. Даниила Сысоева в прошлых номерах журнала «Благодатный огонь» (№ 14, 15 ).

В церковном Предании нет ни одного соборного определения, утверждающего, что вино становится Кровью Христовой от соприкосновения с Агнцем. Если бы подобная идея была истинной, то можно было бы положить простой хлеб в Чашу с Кровью Христовой, и он стал бы Телом Христа без каких-либо молитв. Тогда получается, что и частички, вынутые за здравие и упокоение, которые священник ссыпает в Чашу в конце полной литургии, тоже становятся Телом Христовым. Странное богословие, не правда ли? Зачем тогда их ссыпать после причащения мирян, а не до? Ведь можно было бы тогда ими и причащать. Это уже напоминает какую-то магию. Все получается как в сказке про Золушку или какого-нибудь Гарри Поттера - прикосновение волшебной палочкой превращает тыкву в карету и т.д. А если случайно муха попадёт в Чашу (такие ведь случаи оговариваются «Известием учительным») тогда что?… это тоже станет Телом Христовым?

В Служебнике ясно говорится: «Известно также будет тебе, иерей, что если случится быть большому количеству причастников, то никак не дерзай (по недостатку в святой чаше Божественной Крови или Тела) доливать вино или всыпать простой хлеб в чашу, иначе тяжко согрешишь и подпадешь извержению из сана. В таком случае повели не причастившимся подождать до следующего утра и, отслужив утром, причасти их. Или, взяв из кивота Божественные Таины, хранящиеся ради больных, всыпь их в святую чашу и причасти по обычаю» («Известие учительное»).

Основной смысл ЛПД - не в претворении вина в Кровь Христову вложением Агнца, а совершенно в другом. Блж. Симеон Солунский пишет в 57-м ответе: «Преждеосвященные Святейшие Дары через молитвы ничего не получают, ибо освящены; ибо это доказывают сами молитвы, читаемые на преждеосвященной литургии, потому что оне содержат в себе моления и ходатайство о нас через предлежащие страшныя таинства: тело и кровь Единородного, (моления), умилостивляющия Бога Отца и делающие нас способными к причащению общения Христова… из входов один вечерний (т.е. означающий тоже, что и на вечерни), другой - когда дары переносятся на трапезу, чтобы мы, смотря на них и покланяясь им, освятились через воззрение на Христа благодатию Его».

Также очевидно, что кульминация литургии никак не может происходить после возгласа «Преждеосвященная Святая святым». В этот момент литургии уже предлагается верным приступить к причащению. По сути это уже конец литургии.

Проф. Успенский пишет, что раньше во многих местах Агнец не напоялся Кровью. Вопрос: тогда как может «жертва тайная совершена дориноситься», когда Агнец Кровью не напоен, а в Чаше простое вино? Как может входить Царь Славы, когда в руках у священника только одно Тело Христа? И как после этого диакон может возглашать «прием я (т.е. Преждеосвященные Дары) во святый и пренебесный и мысленный Свой Жертвенник», когда Крови Христовой вообще нет? Утверждение, что «где Тело - там и Кровь», никак не может быть принято в рассмотрение, как имеющее позднее латинское происхождение, и будучи совершено бездоказательным. Зачем, спрашивается, тогда вообще использовать в литургии вино? И тогда почему бы не сказать, что где Тело, там и Кровь, там и Кости? Однако Костей нет, и прп. Максим Исповедник объясняет почему. Естественно, что впоследствии стали везде напоять Агнец Святой Кровию, исправив при этом вкравшиеся литургические ошибки, каковых, как известно, в истории было не мало. Уже сам факт напоения Агнца Кровью говорит о том, что в Чаше простое вино, иначе для чего тогда вообще его напоять? В чем тогда смысл приготовления Ангца на полной литургии, если на ЛПД совершается претворение?

Можно, конечно, предположить, что Святая Кровь, которой напоен Агнец, растворяется в вине. Но тогда речь может идти лишь о концентрации Крови в вине, но не о претворении самого вина в Кровь. Молекулы Св. Крови, испаряясь, присутствуют и в воздухе в некоторой концентрации. Но разве этого достаточно для причащения? Ясно, что нет.

Под «освященным вином» в Чаше в «Изъявлении о неких исправлениих в служении Преждеосвященныя литургии» подразумевается просто благословленное вино. Также и у блж. Симеона Солунского, находящееся в Чаше вино нигде не называется Кровью, как пытаются в этом упорно убедить нас либеральные литургисты, но только освященным вином .

Об этом говорится и в Служебнике, в котором строго запрещается потреблять вино из святой Чаши до потребления Святых Даров: «Диакон же тогда из Чаши не пиет, но по заамвонной молитве и по потреблении оставшихся частиц Святых Таин (Аще же служит един иерей без диакона, и той, по причащении Святых Таин, из Чаши не пиет, но по совершении литургии и по потреблении Святых Таин. Ибо аще и освященно есть вложением Частицы, но не пресущественно в Кровь божественную, понеже над ним словеса священия не чтошася зде, яко бывает в литургиях Василия Великого и Иоанна Златоустаго)» («Изъявление о некиих исправлениих в служении Преждеосвященныя литургии»).

Отсюда - и проблема причащения младенцев до 7 лет, которым частичка Тела Христова не преподается. Если в Чаше только освященное вино, то разве будет это являться причащением для младенцев? Разумеется, нет. И нет никаких проблем причастить младенца в субботу или воскресенье, когда совершается полная литургия.

Тогда для чего вообще нужна Чаша в ЛПД, задают вопрос либеральные мыслители? Ответ: для того, чтобы затвердевшие Святые Дары могли размокнуть в вине и стать приемлемыми для причащения, а также для удобства причащения по аналогии с полной литургией: «Егда же от чаши пиеши, или диакону подаваеши, ничтоже глаголи: ибо тамо простое есть вино, а не Владычняя Кровь, точию церимониялнаго ради обиходу употребляема бывает, вместо полоскания уст» (Требник свт. Петра Могилы).

Поэтому, если кто-либо когда-либо и считал, не имея на это соборных определений, на уровне личного мнения или местного обычая, что в Чаше вино автоматически становится Кровью от соприкосновения с Агнцем , то это является не свидетельством коллизий богословских мнений, а скорее напоминает самый настоящий коллапс литургического богословия.