Преподобный Дионисий Радонежский в русской истории и культуре
Марина Волоскова
© Марина Волоскова, 2017
ISBN 978-5-4485-7390-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Введение
В числе уроженцев Тверского края ставших великими подвижниками благочестия, оставившими след во всей русской истории, – святые благоверные князь Михаил Тверской и княгиня Анна Кашинская, князь Владимир и княгиня Агриппина Ржевские, преподобный Ефрем Новоторжский, преподобный Макарий Калязинский, преподобный Нил Столобенский преподобный Савватий Оршинский, преподобный Дионисий Радонежский.
Преподобный Дионисий Радонежский занимает особое место в истории Русской Православной Церкви. Он жил в сложный период Смуты. Преподобного Дионисия справедливо будет назвать и Радонежским, и Ржевским, и Старицким, и Зобниновским. Три населенных пункта Тверской области равно считают его своим, особо почитаемым, святым. Также особенно почитается преподобный Дионисий и в Троице-Сергиевой лавре, которую он спасал в Смутное время от поругания.
В нашей работе мы предпринимаем всестороннее изучение его деятельности на фоне историко-культурных событий эпохи и отражения этого в культурной памяти народа, агиографической судьбы преподобного.
Основной источниковой базой стали житие преподобного Дионисия и канон ему, которые были написаны келарем Троицкой лавры Симоном (Азарьиным) и дополнены ключарем московского Успенского собора священником Иваном Наседкой. Первый автор повествует о подвижнической жизни преподобного Дионисия, второй – больше о великих деяниях защиты отечества. «Много побуждений и прежде сего, – говорит келарь Симон, – имел я написать о преподобном и благочестивом муже, о котором ты повелеваешь мне возвестить твоему благородию…»
Также очень важным источником являются «Жития русских святых»: жизнеописание преподобных Сергия Радонежского, Иосифа Волоцкого, Трифона Печенгского, святителей земли Русской: Иова, патриарха Московского и всея Руси чудотворца, Гурия, Германа, Варсонофия.
Литературным источником, использованным при написании данной работы, можно назвать работу православного духовного писателя и историка Церкви А. Н. Муравьева «Житие преподобного Дионисия».
В числе важнейших трудов, посвящённых преподобному Дионисию, – книга писателя, магистра Московской духовной академии Д. И. Скворцова «Дионисий Зобниновский, архимандрит Троицкого Сергиева монастыря», работы О. А. Белобровой и Н. М. Федуковой.
Работа А. В. Шиткова «Место, Богородицей избранное» посвящена истории Свято-Успенского монастыря в г. Старица, в ней дается информация и о тяжелых периодах в жизни обители, например, в Смутное время.
Произведение архимандрита Феофилакта (Моисеева) «Святитель Иов – первый русский патриарх» раскрывает основные вехи жизни первого патриарха Иова, который общался с Дионисием Радонежским в Старицкой обители.
Светский историк Р. Г. Скрынников в своих трудах «Россия в начале XVII в. «Смута» и «Царство террора» создал картину трагического периода в жизни Русского государства – Смуты.
Историк Б. П. Гречев в книге «Русская Церковь и Русское государство в смутные годы: Патриарх Ермоген и архимандрит Дионисий» повествует о знакомстве и сослужении патриарха Гермогена и Дионисия.
О Дионисии Радонежском упоминает историк Ю. Н. Палагин в книге «Зобниновский Дионисий. Писатели и книжники ХIV – ХVIII веков в Сергиевом Посаде».
Примечательна работа историка И. О. Тюменцева «Оборона Троице-Сергиева монастыря в 1608-1610 гг.». В ней затронута фигура преподобного Дионисия Радонежского, который являлся архимандритом лавры, он представлен церковным деятелем, сыгравшим важную роль в восстановлении и сохранении Троице-Сергиевой лары, и окружающих ее пределов. Спасая искалеченных, предоставляя приют нуждающимся, архимандрит Дионисий являл собой образец служения Богу и ближним.
В первой главе раскрывается жизнь Давыда в миру, его постриг с именем Дионисий, служение в Старицком Свято-Успенском монастыре; вторая глава посвящена служению Дионисия в Троице-Сергиевой лавре, его подвигам по спасению Отечества в Смутное время; в третьей главе рассказывается о чудесах Дионисия Радонежского, его церковном почитании, о Троице-Сергиевой лавре, о храмах и престолах, освященных во имя преподобного Дионисия, его иконографии, о чудесах преподобного Дионисия Радонежского.
Подвижники благочестия – от преподобного Сергия Радонежского
до преподобного Дионисия Радонежского
§1. Предшественники преподобного Дионисия Радонежского
Великая русская земля всегда славилась подвижниками благочестия, которые оставили значительный след в истории и культуре нашего государства. Это и преподобные Сергий Радонежский, Иосиф Волоцкий, Трифон Печенгский, святители земли русской Гурий, Герман и Варсонофий, первый патриарх Московский и всея Руси Иов, преподобный Дионисий Радонежский и многие другие. Зная русскую историю, нетрудно заметить, что большинство этих имен связаны с Тверской землей.
А начинался путь духовного подвижничества с преподобного Сергия Радонежского. Преподобный Сергий Радонежский (в миру Варфоломей, 3 мая 1314 – 25 сентября 1392 г.) считается одним из самых почитаемых святых со времен Древней Руси и до настоящего времени. Он основал несколько монастырей, и в первую очередь Троице-Сергиеву Лавру, в народе именуется «игумен земли Русской»1.
Сергий Радонежский жил в эпоху, когда Русь находилась под монголо-татарским игом и боролась за свою независимость от Орды. «Сам Сергий никогда не брал в руки меча, но своим словом вдохновлял воинов на победу»2.
Во время нашествия Мамая на Русь в 1380 г. Сергий Радонежский благословил князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву и послал с ним монахов Пересвета и Ослябю. Этим он показал, что Церковь вместе со своим народом сражается на Куликовом поле. Победа над Мамаем на Куликовом поле значительно усилила Московское княжество.
Биограф преподобного Сергия Радонежского Епифаний Премудрый сообщает, что будущий подвижник земли Русской родился в селе Варницы (близ Ростова) в семье боярина Кирилла, служилого ростовских удельных князей, и его жены Марии.
Русская Церковь традиционно считает его днем рождения 3 мая 1314 г. В возрасте 10 лет юного Варфоломея отдали обучаться грамоте в церковную школу вместе с братьями: старшим, Стефаном, и младшим, Петром. В отличие от своих успешных в учебе братьев Варфоломей существенно отставал в обучении. Учитель ругал его, родители огорчались и усовещивали, сам же он со слезами молился, но учеба вперед не продвигалась. И тогда случилось событие, о котором сообщают все жизнеописания Сергия. По заданию отца Варфоломей отправился в поле искать лошадей. Во время поисков он вышел на поляну и увидел под дубом старца-схимника, «святого и чудного, саном пресвитера, благообразного и подобного Ангелу, который стоял на поле под дубом и усердно, со слезами, молился». Увидев его, Варфоломей сначала смиренно поклонился, затем подошел и стал вблизи, ожидая, когда тот кончит молитву. Старец, увидев мальчика, обратился к нему: «Что ты ищешь и чего хочешь, чадо?». Земно поклонившись, с глубоким душевным волнением, тот поведал ему свое горе и просил старца молиться, чтобы Бог помог ему одолеть грамоту. Помолившись, старец вынул из-за пазухи ковчежец и взял из него частицу просфоры, благословил и велел съесть, сказав: «То тебе дается в знамение благодати Божией и понимания Священного Писания <…> о грамоте, чадо, не скорби: знай, что отныне Господь дарует тебе хорошее знание грамоты, большее, чем у твоих братьев и сверстников». После этого старец хотел уйти, но Варфоломей молил его посетить дом его родителей. За трапезой родители Варфоломея рассказали старцу многие знамения, сопровождавшие рождение сына их, и тот сказал: «Знамением истинности моих слов будет для вас то, что после моего ухода отрок будет хорошо знать грамоту и понимать священные книги. И вот второе знамение вам и предсказание – отрок будет велик пред Богом и людьми за свою добродетельную жизнь»3. Сказав это, старец собрался уходить и напоследок промолвил: «Сын ваш будет обителью Святой Троицы и многих приведет вслед за собой к пониманию Божественных заповедей».
Около 1328 г. сильно обедневшая семья Варфоломея была вынуждена перебраться в город Радонеж. После женитьбы старшего сына Стефана постаревшие родители приняли схиму в Хотьково-Покровский монастырь. После смерти родителей Варфоломей сам отправился в Хотьково-Покровский монастырь. Стремясь к «строжайшему монашеству», к пустынножитию, он оставался здесь недолго и, убедив Стефана, вместе с ним основал пустынь на берегу реки Кончуры, на холме Маковец, посреди глухого Радонежского бора, где и построил (около 1335 г.) небольшую деревянную церковь во имя Святой Троицы, на месте которой стоит теперь соборный храм также во имя Святой Троицы.
Олег СЕЛЕДЦОВ
К 450-летию со дня рождения и
410-летию поставления
архимандритом
Свято-Троице-Сергиевой лавры
Сегодня я хочу рассказать о замечательном русском святом, к сожалению, незаслуженно забытом у нас. Это духовный наследник отца нашего, преподобного Сергия Радонежского, чудотворца. Они жили в разные эпохи. Один через двести лет после другого, но оба сыграли выдающуюся роль в деле спасения России, в деле собирания русских земель. Мой рассказ об одном из настоятелей лавры, преподобном Дионисии Радонежском.
Когда вы приедете в лавру, то увидите, что сердцем монастыря является древний златоглавый Троицкий собор. Он невысок и, пожалуй, тесен для огромного нескончаемого потока богомольцев. Рядом с ним стоят высокий и просторный собор Успения Пресвятой Богородицы и высоченная, в стиле барокко свеча-колокольня. А уж сколько паломников может вместить трапезный храм! И всё же Троицкий собор – главная святыня лавры, а может, и всей России. Здесь в серебряной раке покоятся мощи игумена земли русской – преподобного Сергия. У южной стены собора был в своё время достроен придел над местом погребения второго настоятеля обители преподобного Никона. И почти одновременно к этому приделу была пристроена так называемая Серапионова палатка, где почивают мощи святых, бывших в разное время настоятелями лавры: святителей Серапиона, Иоасафа и преподобного Дионисия.
Кто же такой этот Дионисий? Чем заслужил он честь быть упокоенным подле великого Сергия?
Родился он во Ржеве. От рождения был боголюбив, почитал родителей и по их настоянию женился. Но брак этот был недолог. Жена скончалась, и после её смерти Дионисий смог осуществить свою давнюю мечту – стать монахом. Он принял постриг и поступил в число братии монастыря в Старице, где вскоре стал настоятелем.
В разгар знаменитой русской Смуты его возвели в сан архимандрита, и патриарх Гермоген лично вызвал нового архимандрита в Москву. Дионисий был рассудителен и красноречив. С ним советовался не только патриарх, но и царь Василий Шуйский.
Едва Троице-Сергиева лавра пережила великую шестнадцатимесячную осаду польско-литовских войск, Дионисий стал здесь настоятелем. Именно в Троицком монастыре проявилась выдающаяся роль этого Божьего угодника в судьбах России.
Судите сами, с именем Дионисия связано окончание Смуты. Мало кто, к сожалению, помнит об этом. Москва в начале его настоятельства в лавре терпела разорение от завоевателей-поляков и от всякого рода разбойников, в изобилии расплодившихся на несчастной нашей земле. По дорогам тут и там скитались раненые, голодные и разорённые люди. Плач великий стоял на Руси. Множество увечных и убогих валялось в окрестных рощах монастыря и умирало. Кто же имел хоть каплю сил, стремился найти приют в великой обители, которую не смогли захватить вооружённые до зубов иноземцы и их приспешники из числа своих доморощенных злодеев.
Дионисий же, помня заветы преподобного Сергия, обратил монастырь в огромный странноприимный дом, а также больницу. «Дом святой Троицы не запустел, – говорил он со слезами, – если станем молиться Богу, чтобы дал нам разум».
Началась кипучая работа: монахи и трудники строили дома и избы, лечили больных, а умирающим давали последнее молитвенное утешение. И это в Смуту. Когда даже в Москве никто не помышлял о строительстве больниц и возведении нового жилья. Кстати, сразу после смерти Дионисия, по его завещанию, в лавре были возведены больничные палаты с церковью Зосимы и Савватия Соловецких – первая российская общедоступная больница. Первая!
Монахи и трудники ездили по окрестностям, подбирали раненых и умирающих. Женщины неустанно стирали и шили бельё живым и саваны покойникам.
Осада Троице-Сергиевой
лавры поляками во время
Смуты (1609 г.)
Архимандрит Дионисий и его верный помощник келарь Авраамий Палицын первыми начали великое дело спасения Отечества от смуты. Да-да, именно они, а не Минин с Пожарским. Дионисий с Авраамием уговорили двести человек стрельцов и пятьдесят монастырских слуг идти на избавление Москвы. Этот маленький отряд, конечно, ничего не значил в сравнении с силами поляков, но он явился началом того великого ополчения, которое собралось впоследствии со всех концов России по призванию Дионисия.
Обитель сумела наладить хорошие отношения с казаками князя Трубецкого. В это же время в келье Дионисия сидели опытные писцы. Они составляли увещевательные грамоты для городов и сёл, призывая всех, весь люд русский, все народы, для которых Россия стала родным домом, подняться для очищения Родины от литовских и польских захватчиков.
Благословение Минина и Пожарского
Одна из таких грамот и вдохновила на подвиг нижегородского мещанина Козьму Минина-Сухорука, который вместе с князем Дмитрием Михайловичем Пожарским собрал народное ополчение. То самое.
С этого времени Дмитрий Пожарский находился в постоянной переписке с Дионисием, советовался с ним. Получив сведения, что литовский гетман Ян Ходкевич двинулся на помощь полякам к Москве, осаждённой казаками, Пожарский выступил из Ярославля со всем ополчением. 14 августа русское войско было с честью встречено у стен Троицкого монастыря.
После общего молебна у мощей преподобного Сергия архимандрит Дионисий благословил ратных людей иконой Живоначальной Троицы. Ничего вам это не напоминает? 1380 год. Накануне генерального сражения, в котором поистине решалась судьба России, другой русский князь, другой Дмитрий – Донской – едет в Троицкий монастырь к преподобному Сергию за благословением.
Так устроена святая Русь, таковы законы русской истории: в самые критические часы, когда кажется, что судьба Отечества уже решена, что никто не в состоянии уже вытащить нас из бездны, всегда находится великий молитвенник и печальник, который берёт на себя ответственность стать духовным отцом нашей нации. Таков Сергий, благословляющий Димитрия Донского на битву с непобедимой Ордой. Таков Иосиф Волоцкий, в одиночку победивший ересь, грозившую уничтожить всё русское православное самосознание, русский национальный код. (В эту ересь, как ни прискорбно об этом говорить, впали тогда даже близкие родственники великого князя и высшее русское духовенство.) Таков и Дионисий, рассылающий воззвания к народу и дающий войскам благословение.
Казалось, вся Россия стояла в стенах древнего монастыря, внимая звукам просительного молебна. Нижегородцы, смоляне, дорогобужцы, ярославцы, коломенцы, рязанцы, суздальцы… И казаки здесь, и поморы, и сибиряки. Стоит Русь в ожидании участи своей. Замерла. Молит Спаса всемилостивого изгнать врага и уврачевать смуту. Поёт монастырский хор, диаконы возглашают ектинии. Молится Русь. Рвутся в порыве злого ветра русские стяги. Недобрый ветер. Противный. От Москвы дует. Злая примета.
Печальны воины. Поникли бедовые головушки. Неужели не будет прощена Россия? Неужели отвернулись от нас Бог Господь Иисус Христос, да Пречистая Матерь Его Богородица, да отец наш батюшка Сергий, чудотворец Радонежский? И не одолеть нам проклятого ворога? И гибель пришла Руси-матушке?
Печальны воины, а молебен своим чередом идёт. Настоятель Троицкий архимандрит Дионисий крест наперсный в купель опускает, воду святит. Спокоен архимандрит. Службу ведёт чинно, уверенно.
– С небеси пошли благодать, Жизнодавче, и воду сию освяти… – неспешно поёт хор древним знаменным распевом.
Дионисий берёт кропило и начинает окроплять князя, воевод, стрельцов, ополченцев разных сословий, казаков и люд служилый. И коней верных окропляет, и надёжное, но грозное оружие.
И мир приходит в стены монастыря. Утихла буря, умолк ветер. Заблестели глаза русских воинов, святой верой и доброй надеждой возгорелись. И почудилось тут ратникам, что сам великий Сергий стоит незримо, а и зримо даже, вот только что его видели посреди нашего войска. Лучится улыбкой, благословляет.
Отслужили молебен. Воздали хвалу Богу, Пречистой Его Матери и Сергию святому. Тронулись походом. И тут снова задул ветерок. Не злой – ласковый. Не с Москвы, а от собора, от самой Троицы и Сергия. Тёплый ветер, попутный.
Идут полки. Светло на сердцах. Радуются души. Дионисий же со словами: «Бог да будет с вами, и великий чудотворец Сергий да поможет вам постоять за святую православную веру!» – благословлял каждого проходившего мимо воина.
С великим воодушевлением ополчение двинулось на столицу. Но и теперь не оставил русского войска без духовной помощи Троицкий настоятель. Благословил быть при князе Пожарском верного своего помощника Авраамия Палицына. Помните, как в своё время благословил быть при князе Донском преподобный Сергий монахов своих, Пересвета и Ослябю? Помните, какую великую роль сыграли два эти инока в битве Куликовской? Так и сейчас. Келарь лаврский промыслом Божиим навеки золотыми буквами вписан в книгу истории российской. Судите сами.
В самый разгар битвы под стенами Китай-города, когда сошлись в одном кровавом хороводе лёгкие сабельки, тяжёлые топоры, острые бердыши да пули ружейные, когда стало где размахнуться, распотешиться бедовому и пьяному русскому рукопашному бою, когда солнце в небесах, устрашившись сечи лютой, за тучу чёрную свой огненно-золотой лик укрывало, когда коршуны, спятившие от густого запаха крови, рвали друг на друге перья в клочья, когда перья эти, упав на землю, мешались, точно капли в Москве-реке, с порубленными перьями польских летучих гусаров, когда лишь ветер успевал иногда утереть мокрые от крови и пота лица смертельно уставших ратников… Тогда донесли вдруг князю Дмитрию страшную весть:
– Измена, княже! Чёрная измена! Казаки отказались идти на штурм, выручать братьев православных.
– Как отказались? Что такое? Измена? Измена!
Вот и всё. Напрасны все труды и все старания. Не будет победы. Не станет Русь свободна. Не прекратится смута. Погибнет русская земля. Церкви Божии в костёлы обратятся. Иконами святыми голубая шляхта будет печи топить. Измена.
Отказались вольные казаченьки в бой идти. Как есть отказались. За просто так. За двойное жалованье – пожалуйста, а задаром не желают свободную казачью кровушку проливать, земли москальские потом угощать.
Бросился тогда к казакам Авраамий, посланник Дионисия, упал перед атаманами на колени.
– Братья! Люди православные! Ради Христа! Ради Богородицы! Ради отца нашего Сергия Радонежского! Вы вставайте да за святую Русь! Вы гоните ворога зла да от стен Кремля. А за то не оставит вас Сергий наш батюшка. Пусть пуста теперь казна монастырская, но даю вам слово, на святом кресте клянусь, на Евангелии, что отдам я вам за ваш ратный труд все сокровища нашей ризницы: все богатые ризы троицкие, дорогие сосуды служебные да иконные облачения, что из серебра да с каменьями. Все сокровища да святыни, все, что не сумели захватить за шестнадцать месяцев ни Литва осадой, ни полячишки. Только встаньте вы силой ратною за святую Русь да за Христа Царя!
Устыдились казаки, призадумались.
– Чего это мы? Али не православными родились мы, братья? Али не крест Христов вместо солнца нам путь кажет в пасмурный день да тёмной ночью? Али не целовали мы святых икон Богородичных, клянясь в верности Богу нашему да Руси – уделу Божьей Матери?
Настало согласие. Казаки вступили в бой, отказавшись принять обещанные Авраамием сокровища. И общими усилиями казаков и ополчения Москва была освобождена от иноземцев.
А уже на третий день в Кремле, в сердце русского православия – соборном храме Успения Богородицы – троицкий настоятель архимандрит Дионисий, как самый уважаемый священник нашей церкви, служил благодарственный молебен.
Шли дни за днями, недели за неделями, год за годом. Дьявол – враг рода человеческого – искал случая, чтобы ополчиться на святого троицкого подвижника. Искал и нашёл. Это было тогда, когда новый царь, избранный всем миром, Михаил Фёдорович, решил исправить богослужебные книги. Дело это было непростое, деликатное. Ревнители старины русской, древнего благочестия за каждую букву в святом писании насмерть стояли. Исправлять книги мог пастырь авторитетнейший. Таким исправителем и стал Дионисий. С усердием приступил преподобный к этому богоугодному делу, взяв за основу славянские древние рукописи и греческие требники.
Полтора года работал Дионисий с помощниками над справой. Вот тут-то и навёл дьявол клевету на Божьего слугу. По клевете этой, по злому доносу взяли Дионисия. С позором, с бесчестием, принародно, пешим, а в иной день на самой негодной лошадёнке, без седла, в цепях, в одном рубище возили по Москве. Народ смеялся над вчерашним своим избавителем, кидал в него грязью и песком. Он всё это терпел с весёлым видом, благодаря позоривших его злых охальников.
Привезут его иногда до обедни, иногда после обедни и поставят скованного тяжёлой цепью на митрополичьем дворе. Стоит он, сердечный, под палящим солнцем или под проливным дождём с утра до вечера. И не давали ему при этом ни куска хлеба, ни чашки воды. А давали вместо этого на трапезе лишь злые пинки да горькие плевки. Он же улыбался и смиренно благодарил.
Состоялся церковный собор, на котором бедного страдальца отлучили от церкви Божией да запретили священствовать. Осудили Дионисия на заточение в Кирилло-Белозерский монастырь, но по причине труднодоступности обители содержали до поры в Новоспасском монастыре столицы. Здесь сорок дней томили страдальца на полатях в дыму, били, морили голодом, заставляли класть ежедневно тысячу поклонов. Он всё сносил безропотно. Ох и радовался же в те дни враг Христов – дьявол, – что столько горя принёс Божьему человеку.
Но Господь поругаем не бывает. На счастье в это время в Москву прибыл Иерусалимский патриарх. Тщательно разобрал он это непростое дело и полностью подтвердил правоту Дионисия в справе книг церковных. И другие восточные патриархи стали на защиту бывшего троицкого настоятеля. После особого суда Дионисий был полностью оправдан.
В Старицком Успенском монастыре, где некогда великий подвижник принял монашеский постриг, в Троицком соборе устроены два придела во имя преподобного Сергия Радонежского и во имя Дионисия Радонежского. Ученик и духовный учитель – два защитника и созидателя Руси, два столпа православия. Они не пересекались в жизни земной, но навеки соединены в Небесном Царствии под сенью Святой Троицы.
Таков мой рассказ. На этом конец и Богу хвала! Аминь.
В фанарийской епархии есть селение, называемое Платиной: в нем родился преподобный Дионисий. Родители его были люди бедные, но благочестивые – Николай и Феодора, которые, с трудом доставляя себе пропитание, воспитывали своего младенца с особенной попечительностью. По ночам, когда лежал он в колыбели, видели они чудное явление: над ним, как солнце, сиял крест, проявлявший, как думали они, будущее его назначение, то есть что он отречется мира и всех плотских мудрований, по словам святого Апостола, и распнется Христу. Видя такое чудное дитя, родители его прославляли Бога и радовались о нем. Когда исполнилось отроку 6 лет, отдали его учиться начаткам как внешнего образования, так и Священному Писанию.
Прилежание и природные дарования, существенно же благодать Святаго Духа до такой степени открылись в юном Дионисии, что он в короткой время, изучив все необходимое для ума, образовал и свое сердце в строгих правилах христианской нравственности, так что был дивом для многих, видевших, как он хранил себя от дурного сотоварищества и свойственных юному возрасту игр, как постоянно упражнялся в чтении Божественных книг и во всенощных молитвах и как, наконец, подавлял в себе всякое неприязненное чувство плотского мудрования и томил свое тело, возвышаясь таким образом над всем чувственным и окрыляясь Божественным желанием духа молитвенного. В то время родители его умерли. Вследствие сего, по своей нестяжательности и по бедности родителей не имея даже необходимого, юноша брал детей и обучал их грамоте и чистописанию, и это было источником жизненного его продовольстия. Между тем, видя, как все временное суетно, как все в мире отвлекает человека от существенных его занятий своим спасением, юный Дионисий решился оставить все и посвятить себя иноческой жизни. Тогда как занимала его эта спасительная мысль и не давала ему покоя, прибыл в селение то, где пребывал Дионисий, один священноинок из метеорских монастырей, именем Анфим. Дионисий познакомился с ним, подробно выведал от него о правилах подвижнической их жизни и наконец решился отправиться с ним, не взяв из родительского стяжания ничего, кроме одного серебряного стакана, который подарил сему самому Анфиму. По прибытии в Метеоры он подчинил себя известному тогда по добродетельной жизни старцу, именем Савва, и повиновался ему с великим смирением, видя в нем для себя образец подражания в исполнении иноческих обязанностей. Впрочем, не долго пребыл там Дионисий. Зная по слухам о чрезвычайных удобствах святой Афонской Горы для безмолвия и пустынного подвижничества, он просил позволения у старца удалиться на Афон. Искренно любивший скромного и смиренного своего послушника, старец ни под каким видом не соглашался на то, тем более, что в Дионисии видел он и сподвижника в духовной жизни, и опору старческих своих дней. Боясь же, чтобы он не убежал тайно, старец запер ворота обители и спрятал лестницы. Но напрасно. Юноша знал, что побуждения его к странствованию на Святую Гору чисты и приятны Господу, а потому, не давши еще в Метеорах обетов иноческих, решился тайно скрыться оттуда без соизволения и ведома старческого.
Итак, в одну ночь, возлагая твердое упование на Владыку Христа, он спустился с монастырской ограды и, при помощи Божией, не потерпев ничего, несмотря на высоту стен, потек на Афон, как лань на источники водные. По прибытии туда он прежде всего расспросил: где бы ему найти старца, чтобы под его руководством мог он положить начало подвижнической жизни, – и ему указали на чудного Серафима. Дионисий явился к старцу и принят был им с радостью, сначала как странник, а потом мудрый Серафим стал считать его учеником, и изложив ему правила совершенной отшельнической жизни, оставил его у себя. Под строгим водительством его юный Дионисий день ото дня так преуспевал в подвижничестве, что чрез некоторое время был удостоен ангельского образа, а потом рукоположен в диакона. Чрезвычайное благоговение в священнослужении, трогательное смирение Дионисия и преуспеяние его в опытах подвижнической жизни восхищали, удивляли и радовали старца. Так, например, однажды в Вербное воскресенье, отслуживши Литургию, преподобный удалился из кельи в пустынный лес и пробыл там до Великой субботы. Впоследствии на вопрос старца, чем он питался в течение стольких дней и где находился, преподобный отвечал ему, что был в скиту Каракалле, питался каштанами и укропом. Старец удивился.
Между тем, дивный Серафим был избран протом Горы, а вследствие сего по правилам тогдашнего времени послали его в Валахию в сопутствии игуменов. Чтоб и Дионисий имел своего рода послушание, общим советом старческим положено рукоположить его в пресвитера для служения в протатском соборе, вместо отправлявшегося Серафима. По возвращении же последнего, оставаясь по-прежнему с ним в продолжение некоторого времени, преподобный стал наконец проситься на безмолвие для более возвышенных подвигов и постоянного молитвословия, что было с давнего времени предметом пламенного его желания. Серафим, хотя и весьма желал удержать его при себе для успокоения своей старости, однако ж не хотел стеснять свободу его и подавлять в нем стремление к безмолвию и потому предоставил ему на волю идти куда хочет, с тем, впрочем, чтобы он по временам приходил к нему для взаимных бесед о пользах души и о случающихся демонских искушениях, особенно ратующих на мысль и сердце. Таким образом, получив старческое благословение на подвиги пустынной жизни, он начал искать места, которое бы имело все условия для безмолвия. И Бог указал ему желанное место. Близ скита Каракаллы нашел он глубокую и неудобопроходимую пустыню. Погрузившись в нее, он устроил себе там тесную каливу, или шалаш, и как труженически жил, один только Бог видел и ведал. Пищу его составляли каштаны, которыми Святая Гора изобилует, и редко когда вкушал обыкновенный хлеб в соседственных кельях, куда был иногда приглашаем для священнодействия. Нестяжательность его была такова, что куда бы ни отправлялся он из своей пустыни, всегда оставлял дверь кельи незатворенной, потому что в ней не было ничего, на что бы могла покуситься неприязненная рука татя. Впоследствии устроил он при своей каливе небольшой храм в честь Пресвятой Троицы, при котором и оставался три года, ангельски славословя Бога день и ночь и проходя безстрастно жизненный свой путь, вследствие чего и удостаивался Божественных откровений. Наконец пожелал он видеть и святые места, где Спаситель наш был распят, чтоб там созерцать события жизни Христовой и усладить свое сердце видением самых мест, где они совершились во спасение Адама, всеродно падшего. Такое желание, конечно, свойственно всем, кто пламенеет серафимской любовью ко Христу, – свойственно так же, как взаимно любящие за отсутствием любимого лица желают по крайней мере иметь пред очами или одежду любимого, или то, что входит в состав принадлежащих ему вещей. Итак, преподобный, оставив Святую Гору, отправился в Иерусалим, где и поклонился всем святым местам с невыразимой радостью и весельем духа. Иерусалимский патриарх тогдашнего времени, зная жизнь и чистоту преподобного, усиливался оставить его при себе с целью избрать его преемником своей кафедры, как достойного принять жезл иерархического служения, но преподобный ни под каким видом не согласился на такое предложение, извиняясь своими немощами и, смиренно отклонив от себя честь, которой удостаивал его святейший, опять удалился на Святую Гору для обычных подвигов в невозмутимой тишине пустынного своего безмолвия. Здесь Господь за великие подвиги уже осязаемо явил ему особенное Свое о нем промышление и отеческую попечительность, что ясно заметил преподобный при обновлении и расширении своего храма. В то самое время, как он занимался перестройкой его, один из знакомых ему братий посетил его и видит, что два незнакомца содействуют ему во всех его занятиях. На вопрос, кто они, преподобный отвечал посетителю, что он не видел и не видит при свои работах никого стороннего. Между тем, как таким образом они разговаривали, незнакомцы стали невидимы. Из этого преподобный заключил, что Богу приятен труд его. Подобным образом в субботу сырной недели Бог чудесно послал ему и брашна в подкрепление телесных сил для достойного совершения четыредесятидневного поста.
Не менее трогательно попечение Промысла и о сохранении жизни преподобного от разбойнического на нее посягательства. Когда преподобный безмолвствовал в пустыни, многие из иноков Святой Горы обращались к нему для советов и назидания; видя это, один разбойник, в той мысли, что приходящие к святому дают ему деньги, вознамерился убить его и похитить имущество. Однажды он тайно подкрался к келье преподобного и скрылся в соседственном потоке с целью, когда будет можно, исполнить гибельное свое намерение, однако же, прождав весь день, не видел он Дионисия, тогда как наверное знал, что его не было дома и что, возвращаясь, он непременно должен был проходить мимо него потоком. Чтоб убедиться, точно ли преподобный возвратился, разбойник приходит к келье и видит там преподобного. Это удивило его. На вопрос, как, когда и каким путем возвращался он в свою келью, преподобный отвечал, что возвратился он обыкновенным путем чрез поток. Пораженный страхом, разбойник пал к ногам святого и, чистосердечно исповедав грех свой и посягательство на жизнь его, просил у него прощения и ходатайства пред Богом. Незлобивый старец простил разбойника, много говорил ему о покаянии и при содействии благодати Божией довел его до того, что он тогда же дал слово исправиться и, удалившись в один из монастырей, при Божией помощи сделался добрым и искусным монахом. А преподобный между тем, тронутый особенным о нем Промыслом Божиим, в течение семи лет неослабно подвизался в своем безмолвии, так что наконец слава добродетельной его жизни, по воле Божией, вызвала его из пустыни, ибо братия Филофеевской обители, лишившись игумена, убедительно просили преподобного заступить его место и быть для них отцом и настоятелем. Смиренный Дионисий сначала отказывался от предлагаемого достоинства, признавая себя слабым понести столь тяжкое бремя правления, но впоследствии, узнав, что на то есть воля Господня, оставил свое безмолвие ради спасения братий и вступил в должность настоятеля Филофеевской обители, которая тогда была в ведении болгар. По принятии правления обителью он прежде всего озаботился приведением ее в порядок. А чтобы поддержать источник продовольствия, сам лично отправился в Константинополь для испрошения милостыни, в чем и помог ему Господь в весьма удовлетворительной степени. Но так как среди пшеницы всегда бывают плевелы, то и в числе братства Филофеевской обители нашлись иноки, которые, теряя из виду собственное благо и пренебрегая обетами ангельского образа, начали роптать и жаловаться на преподобного Дионисия, поставляя ему в вину изменение некоторых обычаев прежней их жизни и строгость правил в отношении к церковной службе. Видя, что ропот этот не перестает, преподобный, свыкшийся с безмолвием и тишиной, а не смутами жизни, сложил с себя звание игумена и в сопутствии нескольких искренно преданных ему братий удалился в Веррию, где и поселился в ските преподобного Антония, состоявшего в то время только из двадцати иноков. Здесь по-прежнему проводил он жизнь в неусыпных трудах братского послушания и подавал собой пример подвижнического безстрастия и ангельской чистоты. Там обновил он храм Предтечи и для иноческого своего общества составил правила, сам исполняя в виду всех то, чему учил других. Вследствие сего многие из Веррии притекали к нему и, внимая сладким его беседам, оставляли мир и вручали себя мудрому его водительству на крестных стезях иноческого труда.
Тогда как преподобный заботился не только о пользах собственного своего скита, но и о спасении мирян, нарочно для сего посещая селения их и увещевая христиан к добродетельной жизни, – епископ Веррии отошел ко Господу. Сиротствующая паства, желая иметь у себя пастырем преподобного, обратилась к нему с убедительной и настоятельной просьбой принять жезл иерархического правления. Смиренный Дионисий сколько с своей стороны ни отказывался от этого высокого звания, считая себя недостойным, – просьбы не умолкали. Чтоб избавиться от докучливости людей, он просил их дать ему время на размышление и на узнание воли Божией. Народ успокоился, а между тем, при наступлении ночи, преподобный скрылся. Таким образом, кафедру Веррийской Церкви занял некто афинянин, именем Неофит, которого, впрочем, через год лишили оной, как не оправдавшего высокое свое достоинство жизнью. Чтобы снова не пал жребий свидетельства на преподобного и чтоб избавиться от молвы народной, преподобный удалился на Олимпийскую гору. Там в местечке, лежащем при подошве горы, разведал он через одного из поселян о положении Олимпа и, узнав, что на Олимпе есть места, чрезвычайно удобные для иноческого безмолвия, при помощи того человека достиг горнего места, где и поныне существует монастырь Святой Троицы, и, видя живописное положение и красоты тамошней пустынной природы, исполнился радости и веселья и сказал: остаюсь жить здесь, на горе, потому что она имеет все удобства для уединенной жизни! Таким образом, питаясь подаянием означенного селянина, преподобный погрузился в пустыню и провел в ней довольное время. Между тем, молва скоро разнеслась по окрестностям Олимпийских гор о сокровенном подвижнике. Вследствие сего один из иночествующих явился к преподобному и просил позволения остаться при нем, а потом нашлись и другие подражатели их жизни, и таким образом общество избранных умножилось до того, что преподобный поставлен был перед необходимостью выстроить кельи и церковь. Но там не дремал и враг, где возникал иноческий лик для славословия Божия: нашлись люди, которые дали знать владетелю того места, где поселился преподобный, по имени Сакку – агарянину, что в пределах его владения какой-то инок строит монастырь. Агарянин взбесился. Он тотчас явился в Лариссу к турецкому аге, в ведении коего состоял Олимп с его окрестностями, и, жалуясь на своеволие иноков, требовал, чтоб их предали суду, а между тем возникающий монастырь, как начатый без его позволения, уничтожили. Горько было преподобному, когда один из преданных ему, священник литохорийской деревни, известил его о начавшихся против него кознях. Чтобы дать место гневу, он со слезами удалился оттуда в место, называемое Загораора, почти +
Олимпу. Хотя и здесь нашел он не менее удобств для безмолвной жизни, как и на Олимпе, хотя и в этом месте слава подвижнической жизни окружила его множеством собравшихся иноков, но Бог призывал его на первое место к Олимпу и Своими судьбами устроил славное и торжественное туда возвращение следующим образом. – С того самого времени, как удалился преподобный с Олимпа вследствие неприязненных против него действий агарянина в окрестностях той горы случились чрезвычайная засуха и бездождие, так что жителям грозили голод и пагуба. К большей печали их налетела необычайная гроза и градом выбило фруктовые деревья, виноградники и нивы и даже повредило самые жилища. Громы разражались с необыкновенной силой; молнии сверкали ослепительно, поражая всех страхом и ужасом. Напрасно совершали молебствия и плакали: гнев Божий не утихал. Тогда все поняли причину своих бедствий. Сам агарянин, виновник изгнания преподобного Дионисия и братства его, ужаснулся и затрепетал, когда объяснили ему христиане, что Бог карает из-за святого отшельника. Наконец он решился послать от себя нарочных в сопутствии нескольких христиан с просьбой к преподобному, чтобы, не помня обид с его стороны, он возвратился на Олимп и продолжал там уединенную свою жизнь. Незлобивый старец был тронут смирением своего врага и снова погрузился в невозмутимую тишину олимпийский своих пустынь. С того времени подвижническая жизнь преподобного Дионисия текла спокойно. Чтоб чаще иметь в своей памяти святые иерусалимские места, он и на Олимпе один из возвышенных холмов назвал Елеонской горой; одно место – Голгофой, а другое – Вифанией, куда и удалялся для совершенного безмолвия и тайных молитв. Между тем, преподобный положил себе за правило подниматься на вершину Олимпа два раза в год для совершения Литургии, а именно 20 июля и 6 августа, когда мы празднуем Преображение Христа Спасителя. Там построил он и храм во имя пророка Илии, куда монахи каждогодно в день его памяти, т.е. 20 июля, ходят и доныне. За таким образом ангелоподобной его жизни слава следовала, как тень за телом, а потому братство его до того умножилось, что он должен был устроить для него обитель, что и исполнил, сам трудясь наравне с рабочими и питаясь только овощами. Теперь время сказать и о некоторых из чудес его.
По удалении Дионисия из обители принадлежащее ей место, весьма полезное и в том отношении, что там находилась пещера с живительным источником воды, занял пастух, устроил свой шалаш и скотный двор. Ученики преподобного напрасно просили его удалиться: пастух и слышать не хотел. Наконец преподобный возвратился и, узнав об этом насилии, кротко убеждал пастуха оставить обитель в покое и не отнимать достояния иноческого, но тот вместо повиновения досаждал старцу и знать его не желал. Тогда преподобный присовокупил: если есть воля Божия жить здесь инокам, то ты увидишь это… И несчастный пастух увидел следствия своего безрассудства. В тот же день, когда стада его рассыпались в пустынных пажитях вокруг монастыря, от скалы отторгся огромный камень и передавил значительную часть овец. Мало того: в стадах пастуха день от дня умножался падеж, так что в короткое время он лишился всех стад и сам впал в тяжкий недуг, от которого никакие обыкновенные средства не могли восставить его. Когда о его несчастье узнали соседи и выведали о причинах недуга – посоветовали ему обратиться к преподобному и просить у него прощения и исцеления. Больной так и сделал. Преподобный, тронутый страдальческим его положением, благословил его и, в течение седмицы питая братской трапезой, совершенно возвратил ему здравие.
В другой раз преподобному случилось быть в местечке, называемом Турия, для исповеди тамошних христиан, так как они питали чувство особенного благоговения и преданности к нему. В числе их был один отъявленный и давний враг сего Божественного Таинства, не только не исполнявший никогда этого христианского долга, но и насмехавшийся над всеми, кто исполнение его считал необходимым условием к очищению себя от скверн греховных. Узнав об этом несчастном, преподобный просил, чтоб убедили его придти к нему для беседы. Несчастный послушался. Но вместо того, чтоб принять с убеждением наставление святого старца в рассуждении Таинства исповеди, он начал отвергать пред ним силу исповеди, так что преподобный, сильно огорченный демонским его вольномыслием, строго изрек слова святого апостола Павла: «Так как ты развращаешь правые пути Господни и издеваешься над словами моими и над заповедями Христовыми, несчастный, то вот рука Господня на тебе и гнев без милости на доме твоем. Пусть чрез тебя уцеломудрятся и другие!» С этими словами преподобный оставил несчастного и удалился в свою пустыню. Суд Божий не замедлил. Едва только удалился преподобный, беззаконник впал со всем домом своим в недуг, от которого умерло его семейство, а сам он остался в жалком и страдальческом положении. Тогда некоторые из сродников его возвестили о нем святому и убедительно просили его придти и оказать помощь несчастному. Сострадательный старец не отрекся: он отправился в селение, но прежде, нежели прибыл к больному, этот несчастный испустил дух без христианского напутствия. Преподобный горько жалел о таком событии. Подобное сему случилось и в селении святой Екатерины. Входя однажды туда, преподобный видит безчинные игры и хороводы девиц с юношами. Сильно огорченный столь явными соблазнами и сатанинским торжеством разврата, блаженный приближается к толпе девиц и кротко говорит им: для чего вы, будучи девицами, так безстыдно играете с юношами, поете соблазительные песни, возбуждающие сладострастие и в вас, и в них, и забываете, что смерть и суд Божий близок к вам? Девицы смутились и молчали, кроме одной, которая, отличаясь от других особенным безстыдством, отвечала насмешливо: «Ах, вы, лжемонахи! Что тебе за нужда до нас? Знай себя. Сами-то живете вы дурно, а других учите целомудрию». – «Благословен Бог, устрояющий все на пользу! – строго произнес тогда старец, – чтоб и другие научились скромности, ты будешь примером того, как грозно карает Господь девическое безстыдство. Сказав это, он удалился. Вслед за этим на несчастную девицу, прежде чем она дошла до дома отца своего, вдруг напал бес: испуская пену, она билась о землю и была в самом жалком положении. Пораженные такой нечаянностью родители ее не знали, что с ней происходит. Тогда одна из подруг несчастной, бывшая свидетельницей ее безстыдства пред святым старцем, рассказала им о случившемся. Вследствие сего они отыскали преподобного и, припадая к стопам его, смиренно просили за свою несчастную дочь. Незлобивый старец был тронут слезами их и, помолившись, исцелил бесноватую, а она в благодарность Господу Богу за такое милосердие посвятила Ему свое девство и кончила жизнь в покаянии.
Монах в Веррии, знавший несколько грамоту, случайно увидел гадательную книгу и, с любопытством разбирая тайны сатанинского гадания, невольно проникся доверием к ним. Это не прошло ему даром: в следующую ночь он увидел пред собой эфиопа исполинского роста, который говорил:
– Ты меня призывал, и вот я. Что тебе угодно – все исполню, только поклонись мне.
– Господу Богу моему покланяюсь и Тому единому служу, – отвечал инок, угадывая, кто этот эфиоп.
– Так ты не кланяешься мне? Для чего же и призывал меня, позволяя себе чтение гадательных моих тайн?
С этим словом сатана дал сильную пощечину иноку и исчез. Чувство боли и страха пробудило инока: щека его распухла и почернела так, что страшно было посмотреть на нее. С каждым днем боль усиливалась и безобразила инока – от опухоли наконец не видно стало и глаз. Осведомившись о причине столь странной болезни, знакомые инока дали знать об этом преподобному Дионисию, который тотчас явился и, по совершении молитвы к Богу и Божией Матери, помазал елеем больное место. Инок тотчас исцелел и прославил Бога.
Одна старушка-вдова впала в болезнь и изъявила преподобному желание облечься пред смертью, которой чаяла, в ангельский образ. «Не бойся, старица, – отвечал ей божественный Дионисий, – по принятии образа иноческого ты будешь жить еще 12 лет». Так и было, как предсказал боговдохновенный старец. Другая женщина имела единственного сына, который по чувству особенного сердечного влечения удалился на Олимп и там от преподобного принял пострижение, а потом, желая видеть свою мать, с благословения старческого явился к ней. Образ иноческий, который принял юноша от руки преподобного, сильно смутил несчастную. В порыве сердечного негодования на поступок сына она сорвала с него камилавку и, попирая ее ногами, требовала, чтоб сын ее по-прежнему одевался в мирские одежды. Бедный сын повиновался. Чрез несколько дней после сего пришел в то селение святой; в числе прочих подошла к нему и та жена; приблизилась поцеловать руку его.
– Не приближайся ко мне, несчастная, дерзновенно поправшая ангельский образ, надеясь иметь сына помощником в старости своей, – строго сказал ей старец, – ты увидишь, что завтра умрет он злой смертью; наслаждайся же следствиями твоего безрассудства и дерзости! И действительно, на другой день сын ее сорвался с высокого дерева и, по предсказанию преподобного, испустил дух. Другая старица, из деревни Платарийской, по имени Эгина, увидевши святого, сказала ему:
– Не могу более работать по старости моей и пропитывать себя; попроси Господа, чтобы Он упокоил меня.
– Не скорби, – отвечал преподобный, – ты сегодня умрешь. Вот тебе три сребреника на погребение.
Так и случилось. Старица внезапно занемогла и, передавши слова преподобного собравшимся к ней соседям, мирно вздохнула в последний раз.
Но наконец так много чудодействовавший и имевший дар предведения, много пострадавший от злых людей, особенно от агарян, божественный Дионисий и сам приблизился к исходу своему от времени в вечность, от земли – в обители Отца Небесного. Находясь в монастыре Димитриадском, когда братия читали полунощницу, преподобный, совершенно уже изнемогший силами, присел немного отдохнуть (это было в январе). По окончании полунощницы служащий иеромонах подошел к преподобному и, полагая, что он погрузился в сон, тихонько тронул его. Болезненный старец не дал ответа, а тот снова прикоснулся к нему и почувствовал, что тело его безжизненно, и только слабое дыхание проявляло еще не отлетевшую душу его. Пока окружавшие заботились о предсмертном положении старца, он вдруг произнес:
– Слава Тебе, Боже, слава Тебе! Благодарю Тебя, Владычица, за Твою милость.
На вопрос братии, как он чувствует себя, святой Дионисий слабым голосом сказал, что душа его была уже вне тела и он готов был явиться к Богу, но, чувствуя еще необходимость в покаянии, просил Владычицу дать на то время, и вот молитва его услышана.
– Ведите же меня на Олимп, – сказал он, – потому что там должен я умереть.
Желание его было исполнено. Впрочем, он не хотел окончить последние дни свои в устроенной им киновии, а просил проводить его на Голгофскую скалу, устроенную им в память палестинской Голгофы, и там собравшимся братьям объявил, что время его отшествия к Богу уже наступило. Плач и слезы иноков о разлуке с ним сильно потрясли старческое сердце. Передав им в прощальной беседе необходимые условия к достижению Царствия Божия, святой Дионисий распустил братию и оставил при себе только двух учеников. Через три дня после сего он удалился в свой олимпийский Елеон, чрезвычайно безмолвный и пустынный, но скончался в низинной своей пещере, близ киновии, где первоначально жил по прибытии на Олимп. Чрезвычайно трогателен последний предсмертный завет преподобного к братии: «Живите по уставу Святой Горы, – говорил умирающий старец, – и подвизайтесь по возможности и силам, и Господь не оставит вас. Питайте друг к другу любовь, лобызайте странническую жизнь, смирение, молчание, молитву; посты, преданные нам святыми отцами, храните строго; всего же более берегитесь демонского самочиния и непокорности: самочиние горше всего! Кто в киновии будет иметь какую-нибудь собственность – деньги или одежды, такового изгоняйте, как нечистую овцу, могущую заразить и прочих. Как можно чаще исповедуйте свои помыслы, зная, что кто скрывает их от духовника, тот позволяет гнездиться в душе своей демонам. Если случится между кем неприязнь – примиряйтесь прежде захождения солнца, как повелевает Господь. Берегитесь праздности. Кто может и не работает, того по заповеди Апостола (2 Сол. 3, 10) не следует допускать к трапезе, а кто имеет надобность идти из монастыря, тот пусть сказывает о том игумену. Если позволит он, хорошо, а кто уйдет тайно, на его душе грех и он сам виновен в своей погибели. Изнемогающего терпите и исправляйте, как свой собственный член; сходок по кельям да избавит Бог, а особенно да не входит никто в связь с молодыми. Венец же всего – любовь к Богу. Если исполните завет мой – милостив Бог – наградой за то будет Царствие Его. Если удостоюсь дерзновения пред Богом, и я с своей стороны не оставлю вас. А это узнаете из того, если со многими трудами и потом устроенные мной монастыри придут в совершенство. Видя сие, знайте, что я получил дерзновение пред Богом ходатайствовать о вас». В заключение он помолился о своих духовных чадах, благословил их и вслед за тем чрез несколько дней, а именно 24 января, мирно отошел ко Господу. Святое тело его было погребено в церковном притворе, устроенном собственными его руками, а впоследствии, чрез несколько лет, оно было открыто. Неизъяснимое благоухание поныне остается явным свидетельством благодатного проявления славы, венец которой в светлости святых преподобный Дионисий приял от десницы Бога, прославляющего славящих Его. Аминь.
Сайт «Русская вера» продолжает рассказ о русских святых, составивших великий сонм угодников Божиих на нашей земли. Сегодня речь пойдет о преподобном Дионисии Радонежском , день памяти которого мы отмечаем 25 мая (12 мая ст. ст.). Известен он не только своими иноческими подвигами, но и трудами по спасению отечества и русской Церкви от иноплеменных завоевателей и еретиков. Жизнь Дионисия Радонежского выпала на известное всем «смутное время» начала XVII века, это и предопределило его судьбу.
Дионисия Радонежского в полной мере можно назвать уроженцем Тверского края. Именно здесь он родился, вырос, начал свое пастырское служение и принял постриг. Жизнь Дионисия Радонежского выпала на смутное время, но, не смотря на это, он радел о своем Отечестве, созидал храмы, устраивал порядок в Троице-Сергиевой лавре, делал все, чтобы вокруг царил мир.
Юношеские года Давыда
Преподобный Дионисий Радонежский родился около 1570 года в городе Ржеве Тверской губернии. В святом крещении ему было дано имя Давыд. В Кашинском уезде Тверской губернии есть село, а на настоящее время это деревня Зобнино; вероятно, родители Давыда - Феодор и Иулиания - происходили из этого села, от названия которого и получили свою фамилию - Зобниновские.
Еще в детские годы Давыда родители переселились в соседний город Старицу, где его отец принял старейшинство над ямской слободой. Иноки Старицкой обители, Гурий и Герман, научившие грамоте отрока, рассказывали о его добродетельном житии.
С юных лет отличался он добротой, кротостью и любовью к чтению Священных книг, имел смирение и простоту сердечную, свыше обычая человеческого. Пренебрегая детскими играми, в страхе Божием, прилежно внимал учению и соблюдал в сердце своем ревность к добродетелям.
Много терпел юный Давыд оскорблений от сверстников ради своего смирения, даже и сами побои, как иногда случалось от буйных детей, которые досадовали, что он не хочет с ними играть. Но он все переносил с кротостью и старался по возможности от них уклоняться, имея непрестанно в устах своих имя Божие.
Трагедия молодого священника
Когда научился грамоте и достиг совершеннолетия, Давыд вступил в брак. Он женился на девице Вассе. Вскоре у них родились два сына - Кузьма и Василий. За свое благочестие Давыд был рано удостоен священнического сана и определен в церковь Богоявления в селе Ильинском, принадлежавшем Старицкой обители, за двенадцать верст от города. На седьмом году службы в Богоявленской церкви и жизни в селе умерла Васса и сыновья Кузьма и Василий. Утрата жены и детей была тяжелым испытанием для Давыда.
Смиренный инок
Потеряв семью, Давыд решил полностью посвятить себя служению Богу. В Старицком Свято-Успенском монастыре он принял постриг под именем Дионисий.
При высоком уме, он был всегда бодр и весел, имел красивое лицо и высокий рост, бороду длинную до пояса и широкую, пением и чтением увлекал слушателей, был кроток и любвеобилен, терпелив и исполнителен в служебных обязанностях.
Дионисий очень любил книжное учение. «Однажды ему довелось быть в Москве для церковной потребы. И вошел он на торг, где продавались книги. Некто из бывших на торгу, взирая на юность и благолепное лицо его, помыслил о нем лукавое и стал дерзостно оскорблять его словами, говоря: «Зачем ты здесь, монах?» Но не смутился инок и не озлобилось сердце его; воздохнув из глубины души, кротко сказал оскорбителю: «Да, брат, я точно такой грешник, как ты думаешь обо мне. Бог тебе обо мне открыл, ибо если бы я был истинный инок, то не скитался бы по торжищу между мирскими людьми, а сидел бы у себя в келье. Прости меня грешнаго, Бога ради».
Умилились предстоявшие, внимая кротким и смиренным его речам, и обратились с негодованием на оскорбителя дерзкого, называя его невеждою. «Нет, братия, - говорил им инок Дионисий, - не он невежда, а я; он же послан мне от Бога на мое утверждение и правдивы речи его, чтобы впредь мне не скитаться по сему торжищу, но сидеть в келье». После слов Дионисия сам оскорбляющий сильно устыдился и стал просить прощения за свою дерзость, но инок внезапно скрылся.
Деловые природные качества, благочестие и кротость, прекрасное знание церковной службы молодого монаха были замечены архимандритом монастыря Пименом (1601-1606 гг.). В 1605 году Дионисий был посвящен в архимандриты Старицкого Свято-Успенского монастыря.
Архимандрит Старицкого монастыря
Годы смуты и тяжелых испытаний для России стали испытаниями и для архимандрита Дионисия. Когда в 1605 году первый Патриарх Московский и всея Руси Иов был выслан в простой монашеской одежде в Старицкую обитель, архимандрит монастыря Дионисий не только проигнорировал приказ Лжедмитрия о строжайшем содержании святителя (а по сути царь требовал издевательств над низложенным патриархом), но, более того, предпринял все меры к тому, чтобы смягчить страдания предстоятеля Церкви.
Стражники, доставившие Святейшего Патриарха Иова, были отпущены восвояси, а сам настоятель «со всею братиею и со многими горькими слезами, не ведый, что сотворити великому пастырю, и молит, и просит, что повелит и что укажет еже о себе творити». Своей искренней добротой и состраданием к невинно попираемым Дионисий обратил на себя внимание патриарха Московского и всея Руси Гермогена (в миру Ермолай, родился около 1530-17 февраля 1612 гг.).
Патриарх Московский и всея Руси Иов События Смуты развивались по своей внутренней стратегии. Летом 1607 года объявился Лжедмитрий II, когда Крестьянская война под руководством Ивана Исаевича Болотникова уже затухала. Новый самозванец Дмитрий вошел в историю как «тушинский вор». К началу 1609 года «тушинский вор» через свои разосланные во все концы отряды контролировал огромную территорию. Жители Старицы не захотели подчиняться Лжедмитрию II. После взятия города-крепости Зубцова грабительское войско в полночь подошло к Старице. Воспользовавшись темнотой и уничтожив часовых, нападавшие отворили ворота. Малочисленные защитники и жители города, застигнутые врасплох, растерялись; после недолговременного сопротивления разбежались по церквам, где и были истреблены, а город был сожжен и разграблен.
После этого страшного набега город Старица долгое время находился в руках поляков, и только по Столбовскому миру 1617 года был возвращен России. О разрушении Свято-Успенского монастыря в Старице поляками в 1608 году и судьбе монахов сведений нет. Известно, что монастырский архив оказался в Москве. Можно предположить, что архимандрит Дионисий вместе с уцелевшими монахами сумел вынести часть архива из Успенской обители. В смутное время Дионисий был ближайшим помощником патриарха Гермогена, неотлучно находясь при нем.
Спасение Отечества
В 1610 году патриарх Гермоген перевел архимандрита Дионисия на место настоятеля Троицкой лавры, которая еще не оправилась после осады поляков и нуждалась в хорошем благоустроителе.
Патриарх Московский и всея Руси Гермоген. Миниатюра из Царского титулярника Отблагодарив патриарха за его избрание, Дионисий поспешил возвратиться в Троице-Сергиеву лавру, только что освободившуюся от осады литовских и польских войск и прославленную этим бессмертным подвигом. Трудное это было время для Русской земли - время, которое русский народ в своей памяти прозвал «лихолетьем». Москва была в руках поляков. Народ страдал от зверства польских и казацких шаек. Толпы русских людей, нагие, босые, измученные бежали к Троицкой обители как к единственной, выдержавшей напор врагов, надежной защите. Всеми путями стремились беглецы к монастырю Живоначальной Троицы.
«Вся обитель Святой Троицы преисполнилась умиравшими от наготы, глада и ран; не только по монастырю лежали они, но и в слободах, и в деревнях, и по дорогам, так что невозможно было всех исповедать и приобщить Святых Таин». Видя это, архимандрит Дионисий решился употребить на доброе дело всю монастырскую казну. Он просил келаря, и казначея, и всю братию, чтобы соболезновали и сострадали несчастным во всех их нуждах. «Любовь христианская, - говорил он, - во всякое время помогает нуждающимся, тем более надобно помогать в такое тяжкое время».
Эрнест — Николай — Иоганн Эрнестович Лисснер. «Троице-Сергиева лавра» Дионисий стал посылать монахов и монастырских слуг подбирать пострадавших по окрестностям, привозить в монастырь и лечить. В 1611-1612 гг. в келье архимандрита собираются скорописцы и переписывают послания Дионисия и его келаря Авраамия Палицына. Грамоты эти в Рязань, в Пермь с уездами, и в Ярославль, и в Нижний Новгород, князю Дмитрию Пожарскому и Кузьме Минину, и в Понизовские города, князю Дмитрию Трубецкому и в Казань к строителю Амфилохию, и много было в этих грамотах беспокойства Дионисия обо всем Московском государстве. В посланиях Дионисий призывал русский народ к братскому единодушию и к защите разоряемой врагами родной земли.
18 августа 1612 г. архимандрит Дионисий около горы Волкуши благословил ратников ополчения Козьму Минина и Дмитрия Пожарского на изгнание поляков и литовцев из Москвы. Среди этих забот и трудов для спасения отечества Дионисий успел поправить и вверенную ему лавру. Ее башни и стены после осады были полуразрушены; уцелевшие от огня кельи стояли почти без крыши; имения разорены и рабочие разбежались.
Царь Михаил Феодорович, зная благочестие и ученость Дионисия, поручил ему грамотой от 8 ноября 1616 года исправить Требник от грубых ошибок, которые вкрались от времени. Дионисий и его сотрудники, старец Арсений и священник Иоанн с усердием и благоразумием занялись этим делом; для пособия, кроме многих древних славянских требников, в числе коих был и требник митрополита Киприана. К несчастью, были у Дионисия и враги. Они воспользовались возможностью обвинить его в искажении переводов богослужения. Архимандрит Дионисий был подвергнут аресту и пыткам. Однако он все испытания сносил со смирением и стойкостью. Лишь возвращение из плена патриарха Филарета и приезд Иерусалимского патриарха позволили пересмотреть приговор Дионисия: он был полностью оправдан.
Молитвенный подвиг архимандрита Дионисия. Созидание храмов
Вся жизнь Дионисия была жизнью истинного подвижника Божия. Большую часть времени он проводил в молитве. «Келья устава не имать, - говорил он». И в келье читал Псалтырь с поклонами, Евангелие и Апостол, вычитывал сполна каноны; в церкви, выстаивая все положенные службы, Дионисий совершал, кроме того, ежедневно по шесть и по восемь молебнов. Ложился спать за три часа до утрени и вставал всегда так, что успевал еще положить до нее триста поклонов. В церкви соблюдал строго церковный устав, сам пел и читал на клиросе, имея дивный голос, так что все утешались, внимая ему: как бы тихо не читал он, каждое слово было слышно во всех углах и притворах храма.
Признательный к благотворителям обители, он требовал, чтобы читались сполна синодики на проскомидии; во время соборного служения все иеромонахи в епитрахилях стояли в алтаре и поминали имена усопших вкладчиков. В каждую утреню обходил он церковь и осматривал, все ли в храме. Он выходил с братией и на монастырские работы. У него были и иконописцы, и мастера серебряных дел. Благородные князья любили его и помогали, но были и такие властолюбцы, которые ему не только не помогали, но и оскорбляли его словом и делом. Это не останавливало, однако, Дионисия, до конца жизни от ревностного обычая строить церкви, и после его смерти много осталось утвари, приготовленной им для новых храмов». Он усердно заботился о храмах Божиих не только в своей обители, но и по селам монастырским, где построено было им несколько церквей после польского разгрома.
Один из этих храмов в 1844 году был перенесен из села Подсосенья в недавно основанный Гефсиманский скит близ Троице-Сергиевой лавры, где и теперь привлекает он всех богомольцев своей изящной простотой. По благословению архимандрита Дионисия и при его собственноручной редакции рукописей был составлен сборник Четьих-Миней.
При архимандрите Дионисии было в обители тридцать иеромонахов и пятнадцать иеродиаконов, а на клиросах стояло до тридцати певцов. «Каждую утреню сам архимандрит обходил всю церковь со свечой в руках, посмотреть, нет ли отсутствующих, и если кого не было, посылал за ним; если же кто действительно был болен, то промышлял о нем, как врач духовный и телесный. Примером своего смиренномудрия он внушил равенство между братией, а его подвижническая жизнь возбуждала и других к подвигам: по его примеру даже старцы почтенные не стыдились ходить звонить на колокольню». В обращении с братией он был кроток и прямодушен, приветлив и терпелив. Он во всем старался подражать великому в своем смирении основателю Троицкой лавры преподобному Сергию, и чудотворец помогал ему во всем.
«Я, многогрешный, - вот что пишет келарь Симон, - и прочие из братии, жившие с ним (Дионисием) в одной кельи, никогда не слышали от него ничего обидного. Он всегда имел обычай говорить: «Сделай, если хочешь», так что некоторые, не понимая его простого нрава, оставляли без исполнения его повеление, думая, что он оставляет дело на их волю. Тогда добрый наставник, помолчав немного, говорил: «Время, брат, исполнить повеленное: иди и сделай». «Кроткому старцу Божию до конца дней своих привел Бог терпеть скорби и искушения от своих собратий, ибо вечный враг рода человеческого вооружился против Дионисия, чтобы каким-нибудь образом удалить его из обители чудотворца Сергия.
Диавол возбудил одного чернеца, по имени Рафаил, присланного под начало в обитель Сергиеву от патриарха Филарета и даже окованного за различные крамолы и поступки, недостойного монашеского звания. Покушаясь освободиться от уз, Рафаил оклеветал Дионисия перед царем Михаилом и патриархом Филаретом, и старца потребовали в Москву. Много скорбели о том и братия, свидетельствуя о праведном житии его, и в скором времени был он отпущен в лавру, а клеветники его сосланы в заточение, получив достойную мзду за свое беззаконие. Вскоре за сим искушением последовало и другое. Иконом Сергиевой обители, будучи властолюбив, не питая в сердце страха Божия, оклеветал архимандрита, будто бы ни во что вменяет повеление царское и святительское; лукавством своим до такого бесчестия довел блаженного мужа, что был он ввержен в темное и смрадное место, где втайне пробыл три дня в заточении».
Преставление Архимандрита Сергиевой лавры
Когда подошло время преставления архимандрита Дионисия, по свидетельству бывших при нем, не отлучался он от церкви, но и в самой болезни еще накануне смерти служил обедню и даже в день исхода своего был у утрени и обедни. В самый благовест вечерни встал он и, надев клобук и мантию, хотел идти в церковь, но, чувствуя конечное изнеможение, стал просить себе схимы. Уже едва мог Дионисий стоять от болезни и сел на постель, прежде, нежели были довершены последние молитвы. Некоторых из братии он успел благословить и, перекрестив лице свое, возлег на ложе, закрыл глаза, сложил крестообразно руки свои и предал чистую душу свою в руки Господни, великий оставив по себе плач и сетование братии. И было тогда 25 мая 1633 г. Когда было положено в гроб тело его, лицо его было благолепно, очи и уста веселые, и в ту минуту многие из иконописцев списали благолепие лица его, чтобы Дионисий у всех пребывал в вечной памяти. Сам патриарх Филарет пожелал совершить над ним отпевание, для чего его мощи и были перевезены в Москву, в Богоявленский монастырь, а потом возвращены в лавру для погребения. Известно, что много чудес и исцелений случилось у мощей архимандрита Дионисия.
Рака преподобного Дионисия радонежского в Серапионовой палате Почитание подвижника Тверской земли
Почитание Дионисия в Троице-Сергиевом монастыре и в Тверском крае установилось сразу после его кончины. Симон (Азарьин) присоединил к Житию рассказы о тринадцати чудесах Дионисия, из которых последнее произошло в 1652 г. Первые известные чудеса по молитвам Дионисию, датируемые 1633-1634 гг., совершались в кругу его учеников и последователей. Симон записал рассказы о явлениях Дионисия его ученику и другим благочестивым людям.
Одним из ранних центров почитания Дионисия был Кожеезерский Богоявленский мужской монастырь. Здесь старец Боголеп (Львов) (известный древнерусский собиратель книг и сторонник старообрядчества - прим. ред.) записал рассказ о явлении преподобному Никодиму Кожеезерскому святителя Алексия, митрополита Московского и всея Руси, вместе с Дионисием, и послал запись патриарху Иосифу. В 1648 г. в Троице-Сергиеву обитель для поклонения гробу Дионисия приехали донские казаки, поведавшие о том, что он помогал им, когда их постигли бедствия в море.
Преподобный Дионисий Радонежский. Икона 
Преподобный Дионисий Радонежский. Фрагмент иконы из ризницы Троице-Сергиевой лавры
В 1650 г. со слов инока Антония (Яринского) был записан рассказ донских казаков о явлении их «старейшине» Богоматери с апостолами Петром и Иоанном и с преподобными Сергием, Никоном и Дионисием и о предсказании поражения от турок. В конце XIX века при Владимирской церкви в городе Ржеве был устроен придел во имя преподобного Дионисия. В Успенском соборе Старицкого монастыря посвященный преподобному придел был освящен 28 сентября 1897 г., в обители хранилась митра Дионисия.
В 2015 году в Твери вышла в свет книга культуролога «Преподобный Дионисий Радонежский в русской истории и культуре».
Преподобный Дионисий Радонежский, в миру Давид Зобниновский, родился около 1570 года в городе Ржеве. Постриженик, а затем настоятель Старицкого Успенского монастыря, во время событий Смутного времени был ближайшим помощником святителя Ермогена, Патриарха Московского . С 1610 года преподобный Дионисий - архимандрит Троице-Сергиевой Лавры. При нем в монастырских слободах были открыты дома и больницы для страждущих, раненых и оставшихся бездомными во время польско-литовского нашествия. Во время голода по его настоянию братия Лавры питались овсяным хлебом и водою, чтобы сберечь пшеничный и ржаной хлеб для больных. В 1611 - 1612 годах совместно с келарем Троице-Сергиевой обители иноком Авраамием Палицыным (+ 1625) он писал окружные послания с призывом присылать ратных людей и денежные средства для освобождения Москвы от поляков, а также к князю Димитрию Пожарскому и ко всем ратным людям с призывом ускорить поход на Москву.
Иноческая школа помогла преподобному Дионисию в самых тяжелых обстоятельствах лихолетья сохранить неугасимым свой внутренний свет заповедей Христовых. Высокая ступень иноческого подвига, достигнутая преподобным через непрестанную молитву, сообщила ему и дар чудотворений. Но он тщательно хранил тайны духовной жизни от людей, которым это знание могло послужить лишь во вред. "Не спрашивайте инока о делах иноческих, - говорил преподобный Дионисий, - потому что для нас, иноков, великая беда - открывать тайны мирянам. Есть писано о том, что делается в тайне, да не увесть шуйца твоя... Нам следует укрываться, чтобы делание наше было неведано, дабы этим диавол не ввел нас во всякое небрежение и в леность". О глубоких внутренних, испытаниях и постигнутых им тайнах Богопознания можно судить только по тем делам, которые проявлялись, когда обстоятельства принуждали преподобного Дионисия к активной деятельности.
Одним из таких значительных событий было привлечение его к исправлению Богослужебных книг. С 1616 года преподобный Дионисий возглавил работы по исправлению печатного Требника на основе сличения древних славянских рукописей и различных греческих изданий. Во время работы справщики обнаружили существенные расхождения и в других книгах, изданных в период междупатриаршества (1612 - 1619). Однако ответственные за эти упущения люди обвинили на Соборе 1618 года преподобного Дионисия в еретичестве. Лишенный права священнослужения и отлученный от Церкви, он был заточен в Новоспасский монастырь, где его хотели умертвить голодом. Вмешательство в 1619 году иерусалимского Патриарха Феофана IV (1608 - 1644) и вернувшегося из польского плена патриарха Филарета (1619 - 1633) прекратило его заточение, и он был оправдан. Преподобный Дионисий известен строгим соблюдением монастырского устава, личным участием вместе с братией в монастырских работах и устроением обители после осады Лавры. Житие и канон преподобного написаны келарем Троице-Сергиева монастыря Симоном Азарьиным и дополнены священником Иоанном Наседкой, сотрудником преподобного Дионисия в деле исправления Богослужебных книг. Преставился преподобный Дионисий 12 мая 1633 года и погребен в Троице-Сергиевой Лавре.